Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Судя по останкам, найденным в гробнице в Вергине, которую с большой долей уверенности можно считать местом погребения Филиппа (рис. 8 и см. Приложение 6), он был невысокого роста. Исследование останков показало, что его рост составлял 167–171 см. Учитывая важную роль, которую Филипп сыграл в истории, остается только удивляться тому, что в реальности он был худощавым и низкорослым и отдаленно не напоминал по стати и сложению Вэла Килмера, так хорошо сыгравшего царя в «Александре» Оливера Стоуна (2004 год).

Очевидно, Филипп обучался дома, по македонскому обычаю, и воспитывался, как любой другой отпрыск знатного македонского рода. Нам немного больше известно о воспитании Александра, и надо полагать, оно не сильно отличалось от того, которое получил Филипп. [68] Об Александре см. Worthington, Alexander, pp. 33–6.

Судя по всему, оно отличалось привычным для греков упором на физические упражнения: мальчиков учили сражаться, ездить на лошади бегать и охотиться. Охота была важным общественным событием македонские юноши охотились на разных животных — в том числе весьма опасных, — которые водились в стране. Филиппа наверняка также учили читать, опираясь на главные произведения греческой литературы, особенно на Гомера, хотя, по-видимому, он вовсе не подражал мифическим героям, в отличие от своего сына, выбравшего Ахилла в качестве образца для подражания. Его домашнее обучение прервалось в возрасте примерно 13 лет, когда его отдали в заложники фиванцам. Как мы уже говорили, этот поворот судьбы резко измени, всю его жизнь. Физическое и интеллектуальное воспитание продолжилось уже в Фивах, где он, по всей видимости, попал к наставникам, исповедовавшим пифагорейский образ жизни: вегетарианстве целомудрие и пацифизм. Дальнейшая жизнь Филиппа показывает по пример учителей не слишком его вдохновил.

С детских лет Филипп присутствовал на симпозиях (а затем и участвовал в них), которые составляли неотъемлемую часть жизни македонского двора. Несомненно, он слышал разные истории, которые рассказывали во время застолий, в том числе и те, в которых описывались опасности войн с иллирийцами и объяснялись взаимоотношения македонян и греков. Конечно, он верил в греческих богов и поклонялся им по обычаям своего народа, но, вероятно, принимал участие и в отправлении культа Великих Богов (Кабиров) в Самофракии — культа плодородия, связанного с подземными богами. По одной легенде, Филипп встретил Олимпиаду (свою четвертую жену, мать Александра) на религиозном празднестве в Самофракии за несколько лет до свадьбы (которая состоялась в 357 году). Говорят, что он влюбился в нее еще при этой первой встрече, но эта легенда крайне недостоверна. [69] Плутарх, Александр 2.2; см. Carney, Women and Monarchy, p. 63. Олимпиада действительно практиковала какой-то мистериальный культ, возможно, имевший отношение к дионисийским мистериям, в которых важная роль отводилась змеям [70] Плутарх, Александр 2.9; cp. Афиней 14.659. и которые, вероятно, были связаны с культом Кабиров. Когда она вышла замуж за Филиппа и жила при его дворе, ее змеи, как сообщают некоторые источники, наводили ужас на окружающих.

Период с 13 до 15 лет Филипп провел заложников в Фивах, главном городе Беотии (карта 1), после того как фиванцы нанесли поражение его брату Александру II. [71] Диодор 15.61, 15.67.4, 16.2.2–3, Плутарх, Пелопид 26.4–5, Юстин 6.9.7, 7.5.1–3. Поэтому можно заключить, что он жил в Фивах примерно с 368 по 365 год (по Юстину). [72] Юстин 6.9.7, 7.5.3. В то время, несмотря на относительно небольшие размеры, Фивы были ведущей силой в Греции благодаря своим блестящим полководцам Пелопиду и Эпаминонду. [73] Об этом периоде подробнее см. J. Buckler, The Theban Hegemony (Cambridge, MA: 1980); cp. его Aegean Greece, pp. 296–350, 359–66. Период 371–362 обычно называют периодом фиванской гегемонии, но лучше говорить об усилении (cf. Buckler), так как Фивы никогда не были гегемоном Греции в строгом смысле слова. Победа, одержанная последним над спартанским войском при Левктрах в 371 году, дает все основания называть Эпаминонда крупнейшим греческим военачальником до Филиппа. [74] Таков взгляд Cawkwell, Philip, рр. 155–7, и см. далее G. L. Cawkwell, 'Epaminondas and Thebes', CQ2 22 (1978), рр. 254–78. После того как Пелопид погиб в сражении с Александром Ферским в Фессалии в 364 году, Эпаминонд стал единолично определять политику Фив. Он пал в битве при Мантинее в 362 году, когда фиванская армия была разбита союзным войском афинян, спартанцев, элейцев и ахейцев. Это поражение положило конец господству Фив.

Вынужденное пребывание Филиппа в Фивах наложило отпечаток на всю его дальнейшую судьбу; по словам Юстина, «это обстоятельство оказало огромное влияние на развитие выдающихся природных способностей Филиппа». [75] Юстин 7.5.2; ср. Плутарх, Пелопид 26.5. Griffith, Macedonia 2, рр. 205–11 и 424–5, Buckler, Theban Hegemony, рр. 116–19, ср. рр. 245–9. Он жил в доме полководца и политика Паммена; согласно традиции, они с Памменом были любовниками. [76] Плутарх, Пелопид 26.5. Сообщают, что он научился военной стратегии у Эпаминонда, друга Паммена и героя битвы при Левктрах, особенно в том, что касается тактики внезапных ударов и совместных действий конницы и пехоты в сражении. [77] Диодор 15.67, Юстин 6.9.7, 7.5.2; ср. Плутарх, Пелопид 26.5. Кроме того, Филипп, вероятно, имел возможность наблюдать за тренировками знаменитого Священного отряда, состоявшего из трехсот лучших фиванских воинов (это число предположительно сложилось из 150 пар любовников, которые должны были сражаться еще яростнее чтобы защитить в бою своих напарников), и восхищался этими бойцами. [78] См. далее Плутарх, Пелопид 18.

Сами Фивы находились в глубине материка, но Эпаминонд собирался построить сто трирем, прекрасно понимая, что власть над Грецией требовала военного и морского могущества: это означало, что фиванцы должны были готовиться к столкновению с афинским флотом. На этом примере Филипп также осознал значение морских сил. Это может объяснить его будущее отношение к афинянам, которых он по большей части стремился задобрить, учитывая, что ему вряд ли когда-либо удалось бы создать флот, равный по силе афинскому. Однако фиванский опыт дал Филиппу не только представление о военном деле, но и позволил ему своими глазами увидеть жизнь греческого полиса (к тому же, на тот момент самого влиятельного в Греции), изнутри понять его достоинства и оценить, на примере враждебных отношений со многими другими греческими городами-государствами, его недостатки. Этот опыт принесет свои плоды позднее, когда Филипп будет принимать активное участие в греческой политике, с легкостью настраивая один полис против другого.