Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Важно отметить, что избрание Филиппа архонтом произошло в нарушение всех правил, так как он не был фессалийцем; он никогда не именовал себя тагом, чтобы не вызвать возмущения у граждан Фессалии. [278] Cp. Errington, History of Macedonia, p. 62 n. 9. С другой стороны, вполне возможно, что ему было даровано гражданство Лариссы — вероятно, после женитьбы на Филинне, — чтобы их дети были законнорожденными. [279] Это предположение высказано в работе Е. Badian, 'Philip II and the Last of the Thessalians', Ancient Macedonia 6 (Institute for Balkan Studies, Thessaloniki: 2000), p. 115. Филипп не прибег к подкупу для того, чтобы получить звание архонта, [ 4 Диодор 16.95.1–2. 280] 280 Ryder, 'Diplomatic Skills of Philip II, p. 248. и это не было «шагом отчаяния» со стороны фессалийцев, испуганных союзом между Ферами и Фокидой. [281] Это мнение высказано в работе S. Hornblower, The Greek World, 479–323 ВС (London: 1983), p. 251. Фессалийский союз даровал македонскому царю эту честь из-за его влияния в греческом мире и в благодарность за поддержку (особенно за усилия, которые он прилагал, чтобы положить конец гражданской войне между Лариссой и Ферами). [282] См. Sprawski, 'Philip II and the Freedom of the Thessalians', pp. 55–66. В самом деле, как и многие его предшественники, Филипп всегда старался поддерживать дружественные отношения с Фессалией, и эта область будет играть немалую роль во всей его политике в отношении Средней Греции. Впрочем, нередко она же будет доставлять ему изрядное беспокойство, и не пройдет и четырех лет, как он будет вынужден снова вмешаться в ее дела, [ 4 Диодор 16.95.1–2. 283] 283 При этом он разделил Фессалию на четыре области (тетрархия), назначив в каждой правителей; Баклер (Buckler, Aegean Greece, р. 420) неверно относит это разделение ко времени фракийского похода Филиппа в 352 году. и судя по этому, скорее всего, его политика была направлена на краткосрочное улучшение ситуации, чем на долгосрочные проекты. [284] Ср., например, Ryder, 'Diplomatic Skills of Philip II, pp. 252–7, Buckler, 'Philip II's Designs on Greece', pp. 91–2.

Вместе с ростом влияния в Фессалии Филипп укрепил свои позиции в союзе амфиктионии. Недавно он приобрел земли в по крайней мере двух соседних областях — Перребии и Магнесии, и обе они обладали двумя голосами на совете амфиктионии. Перребия контролировала оба пути, ведущие в Южную Македонию, и потому была важнейшей в стратегическом плане областью для македонян. Ее жители подчинялись Лариссе, но дань, которую они прежде платили тиранам, теперь шла в сундуки Филиппа. Магнесия представляла собой гористую местность между Темпийским ущельем на севере и побережьем Эгейского моря. Филипп поставил гарнизоны в разных городах обеих областей, а в Тонны (ворота к важнейшему Темпийскому ущелью) были выведены македонские поселенцы, чтобы закрепить это место за Македонией.

Подчинив своему влиянию Фессалию (по крайней мере на какое-то время), Филипп наконец получил возможность перенести свое внимание дальше на юг — к Фокиде и Афинам. Он приготовился пройти 144 км до Фермопил, «Ворот в Грецию», стратегически важного ущелья, закрывавшего путь на юг из Фессалии. К северу от него лежало море, а с юга он был окружен горами. Кроме того, ущелье было очень узким, а оборонять его было проще потому, что здесь была построена стена, в которой были лишь одни ворота. Таким образом, кто владел Фермопилами, владел вратами в южную Грецию. Именно здесь в 480 году произошло знаменитое сражение, в ходе которого небольшое число греческих воинов успешно сдерживало натиск значительно превосходящие силы персов. Два дня персы не могли сломить сопротивление греков, и только когда изменник показал им тропу, ведущую в тыл защитникам, на третий день греки отступили. Защищать проход остались только триста спартанцев. Так закончилось битва при Фермопилах: спартанцы были перебиты, но их смелость восхищает нас до сих пор. [285] Геродот 7.201–28 и, например, N. G. L. Hammond, A History of Greece (Oxford: 1986), pp. 228–36. О войнах с персами см., например, A. R. Burn, Persia and the Greeks (London: 1984) и P.Green, The Greco-Persian Wars (Berkeley and Los Angeles, CA: 1996). Нынче ущелье выглядит совсем иначе: из-за заиливания залива оно превратилось в широкую и плоскую равнину. Тем не менее сохранились горячие серные источники, по которым оно получило свое название.

Перевалив через Фермопилы, Филипп мог бы с легкостью добраться не только до фокейской твердыни в Дельфах, но и даже до Аттики через Беотию. Если таковы были его замыслы, то им не суждено было сбыться. Предупрежденный о намерениях Филиппа двинуться на юг, Фаилл, как мы уже говорили, не сидел сложа руки и с помощью сокровищ, позаимствованных у оракула, призвал под свои знамена еще больше наемников. На выручку к нему пришли также две тысячи ахейцев, одна тысяча спартанцев, пять тысяч афинских пехотинцев и четыреста всадников, [ 4 Диодор 16.95.1–2. 286] 286 Диодор 16.37.3. а также около двух тысяч изгнанников из Фер под началом Ликофрона. Эту поддержку фокейцы получили вовсе не из симпатий к ним или к их делу, а просто потому, что для прочих греческих государств это был вопрос жизни и смерти. Если бы Филипп перевалил через Фермопилы, то Афины оказались бы не перед одним противником, а перед силами целой коалиции, поскольку к Филиппу наверняка присоединились бы фессалийцы и, скорее всего, их давние враги Фивы. Спартанцы и ахейцы опасались возможного вторжения македонцев на Пелопоннес, где немалое влияние уже приобрели враждебные им Фивы. И вновь мы видим в действии ту ксенофобию, с которой греки относились друг к другу и которая была одним из худших недостатков полисной системы.

На сей раз Эвбул широко раскрыл государственную казну. Несмотря на большие затраты (200 талантов), он приказал полководцу Навсиклу, как мы только что сказали, взять пять тысяч пеших воинов и четыреста всадников и перевезти их на 50 триремах к Фермопилам, чтобы встретить там Филиппа и оказать помощь Фокиде. [287] Диодор 16.73.3, 16.38.1, Демосфен 19.84, 19.319. Меры, принятые Эвбулом, показывают, что афиняне всерьез опасались Филиппа, но еще больше их страшила угроза того, что к македонскому царю присоединятся Фивы. Таким образом, когда в августе 352 года армия Филиппа, вместе с которой шел лишь небольшой отряд фессалийцев, подошла к северо-западному входу в Фермопильское ущелье, она обнаружила прямо перед собой большое войско союзников. Узость ущелья не давала возможности использовать конницу, а пешая атака на врага могла повлечь за собой крайне неприятные последствия в случае неудачи. Филипп усвоил этот тяжелый урок после поражения от Ономарха в 353 году.

Одним из возможных военных решений могло быть нападение на защитников ущелья с тыла, со стороны южного входа в ущелье. Оказавшись зажатыми между македонской армией с одного конца ущелья и какими-либо враждебными силами с другого, фокейцы и их союзники внезапно попали бы между двух огней. В действительности единственным государством, которое могло бы оказать Филиппу такую помощь, были Фивы, и, очевидно, остальные греки смотрели на фиванцев как на естественных союзников македонян. Но этого не случилось. Беотийские походы фокейцев заставили фиванцев дважды подумать, прежде чем выступить на стороне македонского царя. Более того, фиванцы с подозрением относились к Филиппу, учитывая, что, победив Ономарха, он не сразу двинулся на Фокиду, а вместо этого занялся укреплением своей власти в Фессалии. Поэтому Фивы решили сохранить нейтралитет.