Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Одобрение, которое вызвала у Народного Собрания идея синедриона, показывает, что первое посольство к Филиппу во время доклада перед Советом и Собранием о результатах переговоров не сообщило слушателям точных условий, предложенных македонским царем, в том числе предложение двустороннего мира: в противном случае Демосфен не смог бы так легко использовать беспокойство афинян. Будучи одним из десяти послов, отправленных в Македонию, он прекрасно понимал, что общий мир будет неприемлем для Филиппа, так как к нему могли присоединиться города и государства, которые он специально исключил из договора. Таким образом, Демосфен сменил фронт и повернул против своего союзника Филократа, положив начало вражде, закончившейся в 343 году, когда Филократ был обвинен в измене за политику, которую ныне предлагал Народному Собранию.

На второй день перед Народным Собранием предстал Антипатр. Его спросили, согласится ли Филипп на общий мир. Естественно, он дал отрицательный ответ. Если бы афиняне твердо настаивали на своих условиях, война с Филиппом должна была продолжиться. В этот момент Эсхин (по словам Демосфена) [389] Демосфен 19.14–16, 19.144, 19.321; ср. Эсхин 2.63–8. изменил свою позицию, которую отстаивал еще вчера, так как вместе с Эвбулом и Ктесифонтом он высказался за мир на условиях Филиппа (и тем самым за предложение Филократа); против них выступил один лишь Аристофон, один из открытых противников Эвбула. Демосфен, председательствовавший на этом заседании Народного Собрания, не принял участия в дискуссии. Феопомп сообщает отрывок из речи Аристофона, изукрашенной риторическими приемами:

«Не забывайте о том, что принять мир, уступив Амфиполь, будет самым трусливым поступком, какой мы только можем совершить, мы, живущие в величайшем из греческих государств, насчитывающие больше всех союзников, обладающие 300 триремами и получающие почти 400 талантов дохода; при таком положении дел кто не осудит нас за уступки, идущие вразрез с нашими законными правами, на которые мы пойдем из страха перед могуществом македонян?» [390] Феопомп, FGrH 115 F 166; перевод в книге Hammond, Philip, р. 99.

В конечном итоге афиняне проголосовали за «трусливое» предложение Филократа, приняв во внимание резкое предупреждение Эвбула (высказавшегося в тоне, напоминавшем вчерашнее выступление Филократа), который заявил, что Собрание должно либо принять мир и союз на македонских условиях, со всеми исключениями, которые они содержат, или отправиться на войну — немедленно, заплатив налоги и в одиночку неся все бремя военных расходов. [391] Ср. Демосфен 19.291. Война означала призыв в армию (и неизбежные потери), а также возможное изъятие средств из зрелищной казны в пользу военной. Народное Собрание одобрило политику, предложенную Филократом, но выдвинуло несколько своих требований, а именно: обе стороны должны сохранить владения, которые приобрели на данный момент времени, а участниками договора могут быть только Филипп с его союзниками и Афины со своими. Определение термина «союзник» было намеренно оставлено без уточнений и охватывало всех, кто принес клятву соблюдать союз на момент заключения мира. Это открывало

Галу и Фокиде возможность присоединиться к Афинам и заключить мир в качестве афинских союзников. На деле Народное Собрание отвергло условие Филиппа» по которому из договора исключались некоторые государства и полисы» в надежде, что он этого не поймет! Между тем пришла просьба от Керсоблепта, атакованного Филиппом и желавшего войти в Афинский Морской союз (и тем самым в число союзников Афин), но Народное Собрание отклонило эту просьбу.

После этого афиняне со своими союзниками принесли македонским послам клятву соблюдать условия мира и союза. Хотя македоняне уехали из Афин, они не сразу направились в Пеллу, а сначала заехали в Фивы. Важной частью замыслов Филиппа было стремление внушить фиванцам ложное чувство безопасности, пока он ведет переговоры с афинянами и фокейцами. Фивы предпринимали решительные шаги против других беотийских городов, чтобы удержать их в Беотийском Союзе, и старались всячески укрепить свою власть. Вероятно, македонские послы сообщили, что Филипп не намерен вести борьбу с Фивами, тем самым признавая их гегемонию в Беотии. На тот момент этот дипломатический ход сработал.

Теперь пришла очередь афинян принять клятву от Филиппа. Однако по каким-то причинам произошла задержка. Миновала неделя, прежде чем Демосфен получил решение Совета о том, что те же лица, которые участвовали в первом посольстве, теперь снова должны отправиться в Македонию. Второе посольство выехало 3 мунихиона (около 29 апреля). Так как царь находился во Фракии, путешествие до Пеллы заняло какое-то время, и послы прибыли туда спустя 23 дня (в конце мая). Там им пришлось ждать еще 27 дней возвращения Филиппа из похода, до 23 фаргелиона (около 17 июня). Демосфен был крайне недоволен промедлением и ясно выражал свое недовольство. [392] Демосфен 19.155–7. Тем не менее, не зная, где именно во Фракии находится Филипп, посольство могло бы потратить еще больше времени, если бы отправилось его разыскивать.

Между тем в Пеллу приехали не только афинские послы. Как сообщает Эсхин, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 393] 393 Эсхин 2.112. там собрались посольства от, «можно сказать, всей Эллады». Вероятно, это преувеличение, но определенно в то время в Пелле были послы по крайней мере от Спарты, Фив и Фессалии, а также, возможно, Фокиды. [394] Ellis, Philip II, р. 115. Эти государства желали знать, как и следовало ожидать, каковы планы Филиппа относительно Третьей Священной войны и Греции в целом. Вероятно, фиванцы уже подозревали, что над ними нависла серьезная угроза, а присутствие фессалийских и спартанских послов могло только укрепить их в этих подозрениях. Между Фивами и Спартой существовала давняя вражда, и спартанцы дали ясно понять, что они намерены подорвать фиванское влияние на Пелопоннесе, так как дружественные связи Фив с Аргосом, Мессенией и Аркадией угрожали безопасности их государства. [395] Ср. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', pp. 75–6. Война Спарты с Мегалополем вылилась в широкомасштабный конфликт, в который оказался втянут весь Пелопоннес. Нельзя было исключать того, что в этот конфликт вмешается и Филипп, а это не сулило Фивам ничего хорошего.

Пелопоннесский вопрос, должно быть, составлял животрепещущую тему в Пелле, так как все зависело от того, как решит поступить македонский царь. Если с помощью фиванцев, их пелопонесских союзников (Мессении, Мегалополя, Аргоса и Аркадии), фессалийцев, а теперь еще и афинян, он разобьет фокейцев, то тем самым он поможет Фивам усилить свое влияние в Средней Греции и на Пелопоннесе. Если же он закончит Священную войну, объединившись со Спартой, Афинами, Фессалией и Фокидой, то положит конец заодно и честолюбивым устремлениям фиванцев. Как мы видим, Филипп получил большое влияние на дела в Средней Греции, а также Пелопоннесе, и это тем более поразительно, если вспомнить о крайне шатком положении, в котором он находился 13 лет назад при вступлении на престол.