Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Если афиняне рассчитывали сохранить свое влияние во Фракии и держаться за независимые прибрежные города, то формулировка первого условия не предвещала ничего хорошего. Конечно, из соображений собственной безопасности Филипп не мог позволить Афинам и дальше вмешиваться во фракийские дела, точно так же, как не собирался сложа руки наблюдать за тем, как они оказывают помощь Галу и Фокиде (см. ниже). К 346 году он уже решил выступить в поход против вероломного Керсоблепта, но в данный момент сообщил послам, что признает афинские права на Херсонес, имевший важное значение для морского подвоза зерна из Черного моря. Он даже пообещал держать свои войска подальше от Херсонеса, пока идут переговоры.

Филипп решительно отказался обсуждать помощь Галу, резко заявив, что Афины должны ее прекратить. Оставалась Священная война. Прибегнув к испытанному средству дипломатического обмана, Филипп, похоже, дал понять, что он мог бы взять Фокиду под свою защиту, но только если будет уверен в полной поддержке Афин. Иными словами, вопрос о Фокиде должен был быть исключен из переговоров о мире между Афинами и Македонией.

Вероятно, обсуждалась также участь афинских пленников, захваченных в Олинфе. В этом вопросе Филиппу нужно было соблюдать большую осторожность, но, по-видимому, он изъявил согласие отпустить их без выкупа, как только Афины примут его условия. Тем самым он искусно развернул ситуацию таким образом, что судьба заложников оказалась в руках самих афинян. Чтобы польстить им, он пообещал укрепить влияние Афин на Эвбее, восстановить приграничный город Ороп (в то время находившийся под властью Фив) и прорыть канал на Херсонесском перешейке, чтобы облегчить афинянам его оборону от атак с суши.

Все эти уступки польстили самолюбию афинских послов, как и рассчитывал Филипп. 20 анфестериона (около 18 марта) они приготовились к отбытию и должны были вернуться на родину самое позднее к 27-му числу того же месяца (около 25 марта).

Как только первое афинское посольство уехало из Пеллы, Филипп отправился во Фракию, но перед этим приказал Антипатру, Пармениону и Эврилоху возглавить македонское посольство в Афины, которое должно было повторить предложения о мире, подтвердить его условия и принять от афинян клятву соблюдать договор.

Через месяц, к 23 элафеболиона (около 20 апреля) Филипп добрался до Герайона, крепости Керсоблепта, и разгромил противника. [382] Хронология дальнейших событий заимствована у Эллиса (Ellis, Philip II, pp. 110–11). Он оставил Керсоблепту царскую корону, но сделал его своим данником и взял в заложники его сыновей, чтобы он не вышел из повиновения. [383] Эсхин 2.81 говорит, что лично видел его при дворе Филиппа. Следующие два месяца Филипп захватывал независимые фракийские прибрежные крепости и к 23 таргелиона (около 18 июня) вернулся в Пеллу. Теперь восточные пределы Македонии простирались до реки Нест, и Филипп вновь мог заняться Афинами и Священной войной.

Первое афинское посольство представило свой доклад Совету и Народному Собранию 8 элафеболиона (около 6 апреля). Вскоре после этого прибыли македонские послы. Учитывая тяжесть сложившейся ситуации, Демосфен предложил обсудить мир и союз с Македонией не на одном заседании Собрания, как обычно, а на двух, за два дня. Это предложение было принято. В первый день афиняне должны были рассмотреть условия, выставленные Филиппом, а на второй день, в присутствии македонских послов, проголосовать. Союзный синедрион (Афинского Морского союза) внес предложение дождаться возвращения афинских послов, отправленных к греческим государствам по поводу войны с Филиппом. Это предложение было отклонено. Так как скоро должны были начаться Великие Дионисии (9–13 элафеболиона), во время которых приостанавливались все дела, не относящиеся к отправлению культа, было решено провести обсуждение этого важнейшего вопроса 18 и 19 элафеболиона (около 15 и 16 апреля).

Между тем в качестве жеста доброй воли Демосфен предложил посадить послов Филиппа на почетные места в проэдрии (первый ряд в театре) во время праздничных представлений. Если верить Эсхину, он переборщил с любезностью, «наняв для них при их отъезде повозки, запряженные парами мулов, и сопровождал их на коне, не скрываясь во мраке ночи, как некоторые другие, но среди белого дня обнаруживая свою заботу об их нуждах». [384] Эсхин 2.111; ср. 2.55, 3.76, Демосфен 19.234–5, 18.28. Это было обычной составляющей дипломатии, см. F. Е. Adcock and D. J. Mosley, Diplomacy in Ancient Greece (London: 1975), p. 164.

В первый день заседания (18 элафеболиона) Филократ предложил афинянам заключить мир и союз с Филиппом на его условиях: иными словами, отказавшись от помощи Фокиде и Галу (не говоря уж о Керсоблепте) и наконец признав потерю Амфиполя. [385] О заседании Народного собрания см. Е. М. Harris, Aeschines and Athenian Politics (Oxford: 1995), pp. 70–7. Народ, конечно, хотел мира, но союз на условиях Филиппа был совершенно особым вопросом. Афинские интересы во Фракии оказывались в подвешенном состоянии; поскольку Керсоблепт не был членом Афинского Морского союза (и поэтому афиняне не предавали официального союзника), его отношение к Афинам играло важную роль для сохранения афинского влияния в этих областях. Что именно говорилось во время обсуждения, неизвестно, но Феопомп, по-видимому, приводит выдержки из речи Филократа, который высказался прямо и без обиняков:

«Не забывайте, что сейчас не время заниматься спорами, подогреваемые старым соперничеством, что государственные дела не в самом лучшем положении, что нас окружает множество опасностей. Ибо мы знаем, что с нами враждуют беотийцы и мегарцы; одни пелопоннесцы обхаживают фиванцев, другие спартанцев; хиосцы и родосцы со своими союзниками враждебны нашему государству и ведут переговоры с Филиппом, склоняя его к дружбе». [386] Феопомп, FGrH 115 F 164; перевод в книге Hammond, Philip, p. 99.

Однако Народное Собрание в тот день выслушало не только Филократа. Союзный синедрион призвал к общему миру ( koine еіrеnе ) с Филиппом. Само название подразумевает, что имелось в виду общее соглашение всех греческих государств, которые должны были заключить союз друг с другом. Если один из членов союза повел бы себя неподобающим образом в отношении другого (например, напал на него), остальные союзники должны были бы встать на защиту потерпевшей стороны. На фоне привычной для греческих городов ксенофобии и междоусобиц, издавна омрачавших историю Греции, общий мир стал бы средством сдерживания, поскольку союзники с радостью воспользовались бы возможностью на законных основаниях выступить против агрессора. Кроме того, синедрион предложил, чтобы в течение следующих трех месяцев к общему миру могли бы присоединиться все желающие. Это означало, что в союз смогут войти и Фокида, и Гал, и любое другое греческое государство (включая союзников Филиппа). [387] Эсхин 3.69–70. Так как афиняне не очень охотно поддерживали Фокиду и Гал (нельзя забывать и об их желании вернуть Амфиполь), и Демосфен, и Эсхин поддержали предложение синедриона. Демосфен убедил Собрание изложить идею об общем мире посланникам Филиппа на следующем заседании, тем самым оставив без внимания выступление Филократа. [388] Демосфен 19.144, Эсхин 3.71.