Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Обстановка в Пелле накалилась. Филипп сначала выслушал речи фиванских и фессалийских послов. Они требовали закончить Священную войну и наказать фокейцев. Фокейские послы, естественно, просили его не нападать на Фокиду. Затем настала очередь афинского посольства, главную роль в котором играл Эсхин. Он сообщает, что ему удалось склонить Филиппа к выполнению обязательств, налагаемых на членов совета амфиктионии, которые требовали выступить против любого члена амфиктионии, который причиняет вред другому, и покарать тех, кто разграбил святилище Аполлона в Дельфах. [396] Эсхин 2.101–5, 2.113–19. Это очень интересно. Если Эсхин действительно высказался в таком духе (и не преувеличил позднее свои заслуги), то он имел в виду не только фокейцев, но и фиванцев. Еще важнее то, что, говоря о тех, кто разграбил святилище Аполлона, он возлагал вину не на все Фокейское государство, а только на тех фокейцев и их наемников, которые захватили Дельфы. Именно поэтому Афины (и Спарта) поддержали просьбу фокейцев не нападать на них. Таким образом, Эсхин избавлял Афины от необходимости принять участие в карательном походе на Фокиду. [397] Cp. Buckler, Aegean Greece, pp. 446–7.

Таким образом, начал вырисовываться хитроумный план по окончанию Третьей Священной войны, который не требовал враждебных действий против государства Фокиды, а также позволял предпринять их против Фив. По-видимому, такие же замыслы вынашивал и Филипп, и вполне возможно, что он разъяснил свои намерения афинским послам частным образом, так как он «тайно выслушивал просьбы обоих посольств; одним обещая избавление от войны и обязывая их клятвой никому не выдавать этого ответа; другим, напротив, говоря, что придет им на помощь». [398] Юстин 8.4.11. Если дело обстояло именно так, то, вероятно, Эсхин преувеличил свою роль в переговорах. С другой стороны, царь мог и обмануть афинян, внушив им уверенность в том, что он собирается выступить против Фив и поддержать Фокиду, поскольку после этого Эсхин стал ярым сторонником мира с Филиппом на его условиях. Конечно, он должен был понимать, что в таком случае Гал, Фокида и Керсоблепт уже никогда не станут союзниками Афин, как того и хотел Филипп. [399] Ср критические замечания Демосфена 19.44, 19.174, 19.278.

Филипп оказал афинскому посольству особенно теплый прием. Несомненно, он постарался предоставить пышные развлечения всем иностранным послам; возможно, он не только хотел показаться гостеприимным хозяином, но и стремился просто им понравиться. Впрочем, Демосфен отверг его гостеприимство и позднее обвинил царя в попытке подкупа. [400] Демосфен 19.167–8. Вручение даров было неотъемлемой частью дипломатического протокола, хотя между принятием даров из дипломатических соображений и в качестве взятки пролегала (как, впрочем, и сегодня) тонкая грань, см. далее F. D. Harvey, 'Dona Ferentes: Some Aspects of Bribery in Greek Politics', в книге P. A. Cartledge and F. D. Harvey (eds), Crux: Essays in Greek History Presented to G. E. M. de Ste. Croix on his 75th Birthday (London: 1985), pp. 76–117; cp. Adcock and Mosley, Diplomacy in Ancient Greece, pp. 164–5. Скорее всего, он с тревогой воспринял присутствие при македонском дворе посольств от других греческих государств, но любезность Филиппа по отношению к афинянам показывает, что он ставил их выше прочих, и определенно, так и решили товарищи Демосфена. Ситуация складывалась как нельзя лучше для Филиппа, но затем он умудрился допустить важный просчет, сыграв на руку Демосфену.

Демосфен уже не был тем человеком, впавшим в замешательство при произнесении речи перед Филиппом, как якобы произошло во время первого афинского посольства. Почти сразу же после того, как Филипп выступил с приветственной речью, Демосфен поднял вопрос об афинских пленниках, захваченных в Олинфе. По сообщениям источников, он взял с собой в Пеллу серебряный талант, который театральным жестом предъявил царю в качестве символической платы за освобождение сограждан. Филипп собирался обсуждать только планы по завершению Священной войны и уже немалого добился, но смелый жест Демосфена перевернул положение с ног на голову. Ранее, освободив Ятрокла и отослав его в Афины, Филиппу удалось отвлечь внимание от этого спорного вопроса. Однако теперь, когда афиняне принесли клятву соблюдать условия мира, не было никаких причин, как, должно быть, заявлял Демосфен и понимал Филипп (как и все прочие), и далее удерживать афинских пленников в Пелле.

Филипп столкнулся с явным затруднением. Если он отпустит заложников сейчас, еще не связав себя клятвой о мире, то потеряет важную разменную монету в любых последующих переговорах. С другой стороны, если он откажется освободить пленников, то все его планы по окончанию Священной войны и снижению фиванского влияния пойдут прахом, так как он нуждался для их осуществления в афинской поддержке. Он сыграл бы на руку Демосфену, подтвердив своими поступками обвинения в вероломстве, ненадежности и всех прочих смертных грехах, которые выдвигал афинский оратор. В конечном итоге царь отказался немедленно выдать афинских граждан, но пообещал освободить их ко времени Панафиней (праздника в честь Афины, богини-покровительницы Афин), до которых оставалось около двух месяцев. Это решение дало Демосфену в руки именно то оружие, в котором он нуждался.

Теперь Филипп был вынужден действовать быстро и в совершенно ином направлении, обусловленном отказом немедленно освободить пленников. Возможно, он начал по-другому смотреть на Демосфена, поняв, что, недооценив противника, совершил большую ошибку. Филипп (но не его союзники) принес клятву соблюдать условия мира с Афинами в Пелле. [401] Ср. Демосфен 18.32. Затем он объявил, что ему необходимо сразу же выступить в поход на Гал, чтобы положить конец его осаде. На самом же деле он решил обустроить дела в Средней Греции по своей воле, прибегнув, если надо будет, к силе, прежде чем Демосфен сможет настроить против него афинян. С ним уехали и посольства прочих греческих государств. В Ферах, находящихся всего в двух или трех днях пути от Фермопил, союзники Македонии принесли клятву соблюдать мир афинским послам, и Филократов мир вступил в силу. [402] Демосфен 19.158.

Таким образом закончилась война между Афинами и Филиппом за Амфиполь. Керсоблепт, Фокида и Гал были исключены из условий мирного договора, а афинянам пришлось смириться с утратой всех надежд на возвращение Амфиполя и признать независимость Кардии. [403] Демосфен 5.25. Филократов мир также ознаменовал собой усиление позиций Демосфена в политической жизни Афин: в свете той роли, которую он сыграл в переговорах, некоторые даже называли заключенный мир Демосфеновым миром. [404] См. замечание Эллиса (Ellis, Philip II, рр. 125–7). Политика Афин в отношении Македонии вскоре вступит в новую фазу, а Демосфен станет главной политической фигурой, определяющей эту политику.