Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

«Так вот одно условие, которое я лично считаю необходимым в первую очередь: союзников ли, подати ли, или еще что-нибудь хочет кто собирать для государства, все это надо делать так, чтобы не нарушать существующего мира — не потому, чтобы этот мир был такой замечательный или соответствовал вашему достоинству, но потому, что, каков бы он ни был, лучше было бы для общего положения дел его вовсе не заключать, чем, заключивши, теперь самим его нарушить: много ведь условий мы упустили из рук, притом таких, при наличии которых в то время вести войну было бы для нас безопаснее и легче, чем теперь. Во-вторых, надо смотреть, чтобы не поставить, граждане афинские, это сборище людей, выдающих себя теперь за амфиктионов, в необходимость совместной войны против нас и не дать им для нее повода. Я со своей стороны полагаю, что, если бы началась у нас с Филиппом снова война из-за Амфиполя или еще из-за какого-нибудь частного спора, который не затрагивал бы ни фессалийцев, ни аргосцев, ни фиванцев, тогда никто из них не стал бы с нами воевать».

Очевидно, Демосфен считал Филократов мир крайне ненадежным, а слова о «новой войне из-за Амфиполя» о многом говорят. Далее в той же речи он снова возвращается к вопросу о неизбежном в будущем противостоянии. [427] Демосфен 5.17. Его позиция заключалась в том, что Филократов мир не устраивает Афины, но, тем не менее, пока что его необходимо соблюдать, так как он даст афинянам возможность восстановить финансовую и военную мощь для дальнейшей борьбы с Филиппом. Речь возымела свое действие, и афиняне решили принять участие в Пифийских играх.

Когда игры закончились, Филипп отправился на заседание совета амфиктионии, а затем вместе со своей армией вернулся в Македонию. В то же время он позаботился сохранить за собой свободный доступ в Среднюю Грецию, передав Никею, важнейший город, запиравший Фермопилы, фессалийцам и поставив в нем фессалийский гарнизон. [428] Демосфен 6.22; см. далее Т. Т. В. Ryder, 'The Diplomatic Skills of Philip II', в книге lan Worthington (ed.), Ventures into Greek History: Essays in Honour of N. G. L. Hammond (Oxford: 1994), pp. 248–9. Диодор сообщает, что Филипп собирался объявить войну Персии, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 429] 429 Диодор 16.60.5. но, хотя, возможно, он и начинал вынашивать такие замыслы, вряд ли он намеревался осуществить их в ближайшее время. В любом случае, для начала ему нужно было покорить Фракию, чтобы обустроить пути сообщения с Македонией. [430] О том, почему и когда Филипп решил вторгнуться в Азию, см. с. 227.

Филократов мир, который, как мы видели, был крайне ненадежен сразу после его заключения, к 345 году отнюдь не укрепился. Фиванцы были недовольны положением, сложившимся после 352 года, когда они оказались выброшены на обочину греческой политики, и их недовольство только усилилось после того, как Филипп их обманул, а в следующие несколько лет у них не возникало ни малейшего повода изменить свое мнение. [431] Ср. Ryder, 'Diplomatic Skills of Philip II', pp. 244–7. Спартанцев раздражала затянувшаяся изоляция, в которую их еще глубже погрузились после того, как македонский царь положил конец войне Спарты с Мегалополем, которая почти пять лет опустошала и разоряла Пелопоннес. По словам Демосфена, Аркадия и Аргос даже воздвигли бронзовые статуи Филиппа, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 432] 432 Демосфен 19.261. а к концу 340-х годов лишь Ахея и Коринф сохраняли дружественные отношения со Спартой и не входили в число союзников Македонии. Фессалийцы рассчитывали получить больше, чем Магнесию и Никею, и во многих городах вспыхнули беспорядки, на волне которых выдвинулись вожди, враждебные Филиппу.

Двойственное отношение афинян к миру нашло выражение в противостоянии Демосфена и Эсхина, предлагавших противоположные направления касательно Македонии. Годом ранее, в 346 году, Демосфен в полном согласии с Филократом содействовал заключению мира; Эсхин играл незначительную роль. Теперь же Демосфен призывал чуть ли не саботировать мирный договор, а Эсхин стоял за строгое его соблюдение, полагая, что, как бы плох он ни был, он является единственным средством сохранить дружбу и союз с Филиппом. В конечном итоге возобладало мнение Демосфена, но он добился преимущества, неверно истолковывая и даже представляя в ложном свете цели и намерения царя, тем самым вводя в заблуждение афинян. Филипп, как мы увидим, прилагал все усилия, чтобы улестить Афины, по крайней мере до 342 или 341 года, когда он наконец понял, что союз уже разрушен.

Афинские послы к Филиппу предстали перед обвинениями в получении взяток; было назначено разбирательство. Позднее Демосфен упрекал Эсхина в недостойном поведении во время второго посольства, заявляя, что тот, будучи подкуплен Филиппом, осознанно искажал его намерения в глазах афинян. [433] Демосфен 19.8. Это было серьезное обвинение, и Тимарх, один из союзников Демосфена (в прошлом году оба они были членами Совета), вызвал Эсхина в суд. В ответ Эсхин выступил с обвинениями против Тимарха, потребовав привлечь его к суду за разврат, в том числе заявляя, что тот занимался проституцией. [434] Демосфен 19.257, 19.284–6; ср. 19.2. Наказанием за подобный образ жизни должно было стать лишение афинского гражданства, и поэтому Тимарх не смог бы продолжить судебный процесс против Эсхина. Речь Эсхина (дошедшая до нас) богато уснащена отсылками к политике: он утверждает, что до сих пор верит в пользу мира для Афин, а судебное разбирательство ярко освещает отношение афинян к Македонии. [435] Эсхин I, Против Тимарха. См. N. Fisher, Aeschines, Against Timarchos (Oxford: 2001); ср. E. M. Harris, Aeschines and Athenian Politics (Oxford: 1995), pp. 101–6, J. Buckler, 'Demosthenes and Aeschines', в книге Ian Worthington (ed.), Demosthenes: Statesman and Orator (London: 2000), pp. 133–4; об осуждении мужской проституции см. также J. Davidson. Courtesans and Fishcakes (London: 1997), pp. 113–16, 252–7, 260–3 и 265–74. Возможно, Демосфен играл какую-то роль в защите Тимарха (как и Гегезипп, один из его политических союзников), хотя и не выступал в суде. Несмотря на дружбу Тимарха с Демосфеном и дипломатическую неудачу Эсхина (который безуспешно пытался избавить Фокиду от какого-либо наказания), судьи признали Тимарха виновным и лишили его гражданства.

Затем, весной 345 года, Народное Собрание избрало Эсхина своим представителем на совете амфиктионии, поручив ему обосновать права Афин на храм Аполлона на острове Делос. Этот остров был родиной Аполлона до того, как он перебрался в Дельфы, а также древней родиной ионийцев. Афиняне захватили власть над ним два столетия назад, во времена Писистрата (545–528 гг.), [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 436] 436 Удобный обзор этого периода см. в книге A. Andrewes, The Greek Tyrants (London: 1974), pp. 110–15. но в 346 году делосцы попросили совет положить конец афинскому владычеству. Делос не входил в совет амфиктионии, так что, очевидно, делосцы воспользовались снижением влияния Афин и сыграли на враждебности, которую испытывали по отношению к Афинам прочие члены совета.