Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Как известно, эти уступки благодаря безответственным придворным влияниям в скором времени стали по возможности урезываться и сводиться на нет. Сессия законодательных собраний в связи с зарождением т[ак] называемого] Прогрессивного блока [278] была внезапно оборвана, генерал Поливанов и кн[язь] Щербатов скоро сошли со сцены, деятельность общественных организаций вновь стала подвергаться стеснениям. Наступили периоды невероятной министерской чехарды [279]. Атмосфера опять начала сгущаться.

Все это не могло не отозваться на психологии Государственного совета. Привходящее случайное обстоятельство — серьезное заболевание, а вслед за сим и кончина председателя Государственного совета М. Г. Акимова, — сыграло в этом отношении далеко не последнюю роль. На освободившийся пост Акимова был назначен А. Н. Куломзин, представлявший во всех отношениях прямую противоположность решительного, воинственного настроенного, ни перед чем не останавливающегося М. Г. Акимова. Куломзин был человек бесцветный, нерешительный, боявшийся как огня всякой тени ответственности. В результате Государственный совет сразу «распустился».

Насколько почва для этого был подготовлена, доказательством служит один весьма любопытный инцидент, разыгравшийся еще в начале 1915 г. в связи с поступившим в Государственный совет из Государственной думы законопроектом о реформе старых департаментов Сената. Широким кругам русской общественности этот инцидент остался совершенно неизвестным. Между тем упомянутый инцидент, так же как и весь вообще дальнейший процесс прохождения законопроекта о реформе Сената в Государственном совете, имел весьма симптоматическое значение. Он ярко рисует те назначения, которые к тому времени успели сложиться в Государственном совете.

Означенный законопроект был рассмотрен Государственной думой еще в мирное время и поступил в Государственный совет в самом конце весенней сессии 1914 г. Совет постановил избрать для рассмотрения его особую пятнадцатичленную комиссию. Выборы в нее были отложены до предстоявшей осенней сессии.

Прежде чем перейти к дальнейшему, напомню вкратце предшествующую историю настоящего законопроекта, тоже не лишенную большой пикантности.

После отклонения Государственным советом инициативного законодательного предположения, внесенного в 1907 г. группой членов центра Совета, о чем я говорил раньше (в гл[аве] III), вопрос о реформе Сената (и, в частности, о реформе первого департамента его, являвшегося органом надзора над самыми разнообразными отраслями внутреннего управления страны) казался покоренным на долгое время.

Однако совершенно устаревший порядок делопроизводства и решения дел в старых департаментах Сената настоятельно требовал пересмотра. После частичной реформы, произведенной в этом отношении в 1911 г. применительно ко второму, т. н. крестьянскому департаменту Сената, тот самый министр юстиции И. Г. Щегловитов, благодаря стараниям которого было похоронено вышеупомянутое инициативное законодательное предложение, внес в Государственную думу аналогичный законопроект, касавшийся остальных департаментов старого Сената (I, II и III). Министерский проект и в данном случае имел единственной целью провести некоторые чисто технические улучшения в делопроизводственный аппарат этих департаментов. Все основные особенности старого петровского Сената должны были сохранить силу. Так, предполагалось оставить в неприкосновенном виде опеку обер-прокуратуры и министра юстиции над определениями старых департаментов и общих собраний Сената и связанную с этим систему переноса дел из департаментов в первое и второе общие собрания Сената по принадлежности, равно как своеобразную систему согласительных предложений, исходящих от подлежащего обер-прокурора и от министра юстиции в качестве генерал-прокурора. Равным образом сохранялось предоставление министру юстиции права переноса дел, по которым он не был согласен с определениями надлежащего общего собрания Сената, в образованный при Государственном совете первый департамент его (ст. 68 п. 2 Учреждения] Государственного] сов[ета]), причем надо заметить, что постановления департаментов Государственного совета, по силе ст. 82 Учр[еждения] Государственного] сов[ета], представлялись в мемориях непосредственно на высочайшее благоусмотрение. Далее, подлежал сохранению особый порядок суждения и решения дел при участии подлежащих министров и главноуправляющих в тех случаях, в которых затрагивались интересы того или другого ведомства; начальники заинтересованных ведомств в таких случаях имели право налагать вето на определения департаментов Сената и требовать переноса опротестованных определений департаментов в подлежащее общее собрание Сената. За сторонами сохранялось право принесения всеподданнейших жалоб на определения департаментов Сената и связанный с этим порядок направления подобных жалоб через особое присутствие при Государственном совете в подлежащее общее собрание Сената.

Благодаря такой структуре департаменты старого Сената и, в частности, первостепенной важности первый департамент его фактически были лишены всякой самостоятельности, исполняли роль простых прислужников при центральных органах исполнительной власти и, в частности, находились в полном смысле слова под пятой министра юстиции.

Государственная дума, несмотря на отчаянные усилия Министерства юстиции отстоять эти архаические пережитки далекого прошлого, не оставила на них камня на камне. В основу намеченной ею коренной реформы Сената легли все основные предположения Сабуровской комиссии, выработанные последней в исполнение предначертаний высочайшего указа от 12 декабря 1904 г. о реформе Сената [280]. Общие собрания Сената в роли высшей инстанции над департаментами Сената были упразднены. Роль обер-прокуратуры была сведена к представлению в подлежащих случаях своих заключений в присутствие департаментов. К этому же было сведено и участие представителей ведомства по делам, затрагивающим интересы подлежащего ведомства. Определения департаментов Сената не подлежали никакому дальнейшему обжалованию. Право принесения жалоб на высочайшее имя было отменено. В таком виде законопроект о реформе Сената в самом конце весенней сессии 1914 г. поступил в Государственный совет.

Вскоре после закрытия сессии вспыхнула война. Нормальная работа законодательных учреждений была прервана. После однодневной сессии 26 июля 1914 г. [281], имевшей чисто декларативное значение, обе палаты были вновь созваны на краткую сессию, продолжавшуюся всего три дня, в январе 1915 г. В течение этой сессии Государственный совет, в исполнение постановления, состоявшегося в весенней сессии 1914 г., произвел выбор членов особой 15-членной комиссии, в которую был передан законопроект о реформе Сената. В нее вошли, за исключением представителя польского коло И. А. Шебеко и меня, одни только члены Совета по назначению, носившие, по прежней их службе в Сенате, звание сенаторов. Председателем комиссии был избран С. С. Манухин, заместителем его П. П. Кобылинский.