Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Комиссия, делопроизводством которой, как всегда, ведали чины Государственной канцелярии, предоставленные в ее распоряжение государственным секретарем С. Е. Крыжановским, в первом же своем заседании после избрания президиума приступила к обмену мнениями по общим основаниям законопроекта. Ввиду предстоявшего нового перерыва занятий законодательных учреждений, который не составлял для нее секрета, комиссия остановилась, между прочим, на вопросе о том, не следует ли ей продолжать свою работу в течение внесессионного времени, дабы успеть подготовить законопроект к рассмотрению его в общем собрании по возобновлению сессии и тем ускорить прохождение и окончательное принятие закона. Скрытая инициатива по возбуждении этого вопроса, несомненно, принадлежала вице-председателю Государственного совета И. Я. Голубеву, который был убежденным сторонником коренной реформы Сената. Он в качестве вице-председателя присутствовал на первом же организационном заседании комиссии. Официально вопрос был поднят вновь избранным председателем комиссии С. С. Манухиным. Прецедентов подобного рода в прежней практике не было, но зато в нормальное мирное время не было и особой нужды в создании их. Постоянные же длительные перебои в спокойной работе законодательных учреждений во время войны силою вещей выдвигали на очередь поставленный вопрос. И действительно, мысль о продолжении работы комиссии во внесессионное время встретила всеобщее сочувствие среди членов ее. Никакого вопроса о каких-то формальных препятствиях, могущих помешать выполнению намеченного плана, ни у кого не возникало. Единственное замечание, которое было сделано одним из членов комиссии, сводилось к указанию на то, что выборные члены комиссии во внесессионное время не будут получать причитающегося им на время сессий суточного из казны довольствия, и что поэтому от них нельзя требовать участия в работах комиссии. Это замечание было устранено заявлением нас — двух выборных членов, что мы само собою этому обстоятельству никакого значения не придаем и будем участвовать в работах комиссии. В результате состоялось единогласное постановление комиссии о продолжении ее работы во время перерыва занятий законодательных учреждений.

Следующее заседание комиссии было назначено примерно через неделю после закрытия сессии. Всем членам комиссии в обычном порядке были разосланы повестки с указанием дня и часа заседания. Неожиданно, накануне назначенного дня была получена контр-повестка с извещением, что заседание откладывается. Для меня сразу стало ясным, что возникли какие-то затруднения по вопросу о допустимости продолжения работы комиссии во внесессионное время. Вместе с тем нетрудно было догадаться, у кого могли зародиться сомнения на этот счет. Министр юстиции Щегловитов, отрицательное отношение которого к законопроекту было известно, очевидно, всполошился, узнав о решении комиссии ускорить рассмотрение его. Он не без основания должен был почуять в таком отношении комиссии к закону нечто весьма не ладное. Отсюда у него должно было зародиться желание немедленно указать комиссии на ее место. Это легче всего было сделать в порядке формального ответа. Весьма скоро оказалось, что я был прав. Через несколько дней была разослана новая повестка, третья по счету: члены комиссии приглашались на совещание, — для обсуждения вопроса о дальнейшем направлении переданного на ее рассмотрение законопроекта.

По открытии заседания председатель комиссии С. С. Манухин довел до сведения ее о том, что произошло. На основании предшествующего постановления комиссии он известил министра юстиции о состоявшемся решении ее и предложил откомандировать для участия в занятиях ее на предмет представления необходимых объяснений соответствующих представителей ведомства. В ответ на это он получил письмо от председателя Совета министров, каковым в то время состоял престарелый И. Л. Горемыкин, вновь вынутый, по собственному его выражению, «который уже раз из нафталина». В письме Горемыкина значилось, что правительство считает занятия комиссии во вне-сессионное время противоречащими закону и посему недопустимыми. Ввиду этого правительство находит невозможным назначить ведомственных представителей для участия в работах ее.

Доложив это письмо, С. С. Манухин предложил членам комиссии обсудить создавшееся положение. В предвидении того, что случилось, я заготовил ряд соображений в опровержение точки зрения правительства и в подкрепление позиции комиссии. Между прочим, мною было указано, что перерыв сессии формально необходимо отличать от закрытия сессии; в законе нигде не сказано, что подготовительные работы по рассмотрению законопроектов не могут быть производимы во внесессионное время; в частности, это не вытекает из смысла ст. 30 Учреждения] Государственного] сов[ета] и соответствующей ст. 4 Учреждения] Государственной] думы, которые имеют исключительно в виду созыв общих собраний Государственного совета и Государственной думы по принадлежности; мало того, в ст. 3 Правил о порядке рассмотрения государственной росписи прямо оговорено, что работы финансовой комиссии могут иметь место даже до открытия сессии; раз это возможно до открытия сессии, то тем более это должно считаться допустимым во время перерыва ее. Мои соображения ни с чьей стороны не встретили возражений, и комиссия после непродолжительного обмена мнений постановила, несмотря на отказ правительства от назначения представителей ведомства, остаться при прежнем своем решении и продолжать свою работу. По поводу того, что работа ее будет происходить в отсутствие представителей ведомства, никто не только не высказал огорчения, а, напротив, некоторые сенаторы из числа членов комиссии заметили довольно колко, что взгляды ведомства юстиции на законопроект и без того всем известны и комиссия ни в каких разъяснениях со стороны представителей ведомства не нуждается: в ее составе более чем достаточно членов, весьма основательно знакомых с положением дел в Сенате и с тем, в каком направлении должна быть произведена реформ Сената. Единственная уступка, которую комиссия решила сделать, заключалась в том, что она на время перерыва сессии переименовала себя в совещание членов комиссии.

В дальнейшем от слов перешли к делу. В результате комиссия под флагом совещания членов комиссии в течение свыше четырех месяцев регулярно раз в неделю собиралась в Мариинском дворце. Делопроизводство ее за все это время было возложено на общем основании на чинов Государственной канцелярии: государственный секретарь С. Е. Крыжановский не решился последовать примеру И. Г. Щегловитова и отказать комиссии в предоставлении услуги подведомственных ему чинов Государственной канцелярии.