Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Тем временем Чоргунский отряд численностью около 20 тысяч человек под номинальным командованием престарелого генерала от инфантерии князя П. Д. Горчакова, но состоящий преимущественно из 12-й дивизии Липранди (четыре полка), многочисленной кавалерии (пятьдесят два кавалерийских эскадрона и десять казачьих сотен) с поддержкой из восьмидесяти восьми пушек, должен был отвлечь британцев на Сапун-горе, не предпринимая серьезной атаки на позиции союзников. Четвертая, гораздо меньшая по численности группа из приблизительно пяти тысяч человек под командованием генерал-майора Н. Д. Тимофеева, с двенадцатью легкими пушками, должна была предпринять вылазку из Шестого бастиона Севастополя, чтобы вступить в бой и отвлечь французов, осаждавших город. В Севастополе оставались отдельные полки 10, 14 и 17-й дивизий, два батальона казаков и некоторые подразделения 13-й дивизии. Всего вместе с экипажами военных кораблей, обслуживавшими установленные в городе орудия, для защиты Севастополя были оставлены около 20 тысяч человек. Для предстоящей операции Меншиков не выделил главного резерва. Основные резервы, доступные в тот день, состояли преимущественно из четырех полков второго эшелона атакующей группы Соймонова, которыми командовал генерал-майор Жабокритский. Если не считать подразделений, охранявших дорогу на Бахчисарай, Меншиков сосредоточил для Инкерманской операции большую часть своих войск — 60 тысяч человек и 234 орудия [564]. Возможно, у него не лежала душа к этой операции, но это был его последний шанс снять осаду Севастополя до наступления зимы. Император, очень надеявшийся на успех, лично не приехал наблюдать за атакой, но прислал двух своих младших сыновей, великих князей Михаила и Николая. Им поручалось проинспектировать войска и наблюдать за предстоящим наступлением — не только для того, чтобы поднять боевой дух русских, но и чтобы доложить встревоженному отцу об истинном положении дел в Крыму. Впоследствии они скептически отзывались о руководстве Меншикова. Неизвестно, какой эффект произвело присутствие великих князей на русскую армию, но оно стало поводом для «разрядки смехом» в британской прессе: лондонский журнал Punch высмеивал их, называя «русскими медвежатами». Однако медвежата вскоре показали свои зубы, и главным объектом их критики стал Меншиков.

План русских в отношении Инкерманского сражения был оптимистичным, если не сказать больше. В то время, когда отсутствовали эффективные средства связи на поле боя, такие как полевой телеграф, телефон или рация, успех наступления такого масштаба по нескольким направлениям в значительной степени зависел от удачи. В отличие от Балаклавского сражения, где войсками командовал Липранди, под Инкерманом было очень мало времени для передачи приказов, не говоря уже о рекогносцировке и подготовке. Например, инструкции Меншикова для Соймонова были переданы через полковника Попова только в ночь перед сражением. Более того, в неудачной попытке прояснить эти «схематичные» приказы, Данненберг изменил несколько очень важных аспектов, касавшихся времени и места. В частности, он приказал Соймонову начать атаку в 5:00, а не в 6:00, и наступать на британские позиции по кряжу Виктория — другими словами, справа от Килен-балки, а не слева, как хотел Меншиков. Эта корректировка была не лишена смысла: Снарядная горка слишком мала для наступления двенадцати пехотных полков, а решительная атака с кряжа Виктория могла рассечь позиции британской армии. Однако Соймонов решил проигнорировать последние указания Данненберга и придерживаться первоначального плана Меншикова. Возможного скопления войск на Снарядной горке удалось избежать из-за опоздания группы Павлова. По этой, а также другим причинам, в том числе из-за неэффективного управления, атаки русских оказались последовательными, сменяли одна другую. Сделанные в последний момент изменения в тактическом планировании русских привели к серьезной путанице в командной цепи, и эта путаница усугублялась плохой координацией между командующими.

Оборонительные укрепления непосредственно в зоне атаки русских были слабыми: небольшое число защитников, количество которых еще больше сократилось вследствие болезней, исключало серьезную оборону Инкерманских высот. Основное внимание британская армия уделяла линии траншей и батареям напротив Редана и Малахова кургана. Поэтому лишь небольшие силы патрулировали высоты, чтобы предупредить об атаке русских. За исключением нескольких изолированных позиций, у британцев не было должным образом защищенных объектов — если не считать батареи, укрепленной мешками с песком, ожесточенный бой за которую стал важной частью всего сражения. Британский план обороны основывался на том, что войска будут как можно быстрее подтянуты из лагерей в то место, где возникнет угроза. Несмотря на недавнее сражение под Балаклавой и вылазку Малого Инкермана (разумеется, это название появилось после главного сражения), между британскими и французскими командирами, по всей видимости, не было предварительной договоренности на тот случай, если мощная атака русских потребует объединить усилия. К счастью для союзников, личная инициатива генерала Боске позволила выстоять британцам, которых теснили русские, — французы стали для них долгожданным подкреплением.

Само сражение описать не легче, чем местность под Инкерманом. Бои на Инкерманских высотах то усиливались, то затихали на протяжении семи часов; в ошеломляющей череде атак и контратак участвовали русские, британские и французские полки, батальоны и роты. Приведенный ниже рассказ касается только основных событий и предназначен скорее для указания характера сражения, а не описания всех подробностей. Начало этого судьбоносного дня хорошо описывает Тотлебен:

«Было еще совсем темно, а войска наши уже двинулись с бивуака. Между тем англичане, не подозревая ни малейшей опасности, спокойно спали в лагере. Передовые посты их, насквозь промоченные дождем, иззябли от холодного пронзительного ветра и, полусонные от усталости и изнурения, не обращали большого внимания на происходившее в нашем лагере… В 4 часа утра раздался звук церковного колокола, который обратил было на себя внимание неприятеля. Однако это было не долго. День 24 октября был воскресный, и английские пикеты приняли колокольный звон за обычный призыв к ранней обедне» [565].

Колокольный звон был сигналом сбора группы генерал-лейтенанта Соймонова у Второго бастиона. В 5:00 утра выступил первый атакующий эшелон из трех полков. Несмотря на дождь и плохую видимость, к 6:00 они достигли вершины Снарядной горки, захватив противника врасплох. Но британцы действовали решительно. В первых лучах зари, несмотря на туман, они успешно вступили в бой с русскими, надеясь в основном на преимущество своих ружей. На этом этапе артиллерия обеих противоборствующих сторон еще не играла существенной роли. В самом начале сражения были убиты Соймонов и его заместитель, что не только оставило его подчиненных без управления и контроля, необходимых в разгар битвы, но и привело к решающей задержке — Жабокритский не сразу получил приказ принять командование над группой.