Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Тему этих Записок составляют две шкатулки, выполненные из известнякового камня, а их надписи и верно приведенные барельефы на девяти иллюстрациях прилагаются к тексту (A-I). Одна из шкатулок, найденная в Бургундии, немного утолщена по своему периметру и имеет девять дюймов в длину, семь дюймов в ширину и четыре с половиной дюйма в высоту, не включая крышку, толщина которой около двух дюймов. Вторую шкатулку обнаружили в Тоскане: по фактуре она изящнее первой и обладает десятью дюймами в длину, немногим более пяти дюймами в ширину и приблизительно пятью дюймами в высоту, но ей недостает крышки.

Очевидно, что эти шкатулки принадлежат к роду памятников Средневековья, о нескольких из которых я писал в шестом томе Копей востока в Записках, озаглавленных: Mysterium Baphometis revelatum [871]; и одна из иллюстраций, их сопровождающая, воспроизведена здесь под буквой K. Остается лишь бросить взгляд на те или иные рисунки, чтобы убедиться в подобии оргий, на них представленных, и особенно в идентичности арабских надписей, в которых проявляется один и тот же характер и та же самая путаница, как будто эти шкатулки одного и того же вида, что и артефакты из Императорского кабинета Вены в Австрии. Скульптурные барельефы последних занимают три первых ряда иллюстрации K под № 13, 14 и 15.

На этих двух шкатулках, а одинаково на артефактах Имперского кабинета Вены видна главная фигура в головном уборе Кибелы, поднимающая висящие цепи (см. иллюстрации A и K, первая и четвертая серии). Статуя андрогина, фигурирующая в оргиях на первой шкатулке (иллюстрация E) является той же самой, что изображено на иллюстрации K под № 11 и 12, как и многочисленные идолы, выгравированные на первой иллюстрации Копей Востока . Солнце, луна, звезда, пентаграмма и череп, сопровождающие главную фигуру иллюстрации A, находятся и на иллюстрации K под № 5, 7 и 8. Огненный кубок, столько раз повторенный у подножия идолов первой иллюстрации Каменоломен Востока , воспроизведен здесь на иллюстрации F, и ваза, представленная на иллюстрации K внизу бюста № 9, с римской буквой g и арабской ﻑ, обнаруживается в графинах, приносимых в кабак на иллюстрации E.

Крокодила (иллюстрация B), на котором восседает ребенок, мы видим на иллюстрации K, фигура 4, одинаково как и ребенка, спешащего быть разорванным в его пасти; наконец, две арабские надписи обеих шкатулок (по три слова каждая) являются теми же самыми, что я опубликовал и перевел в Каменоломнях Востока .

Не повторяя то, о чем я сказал для разъяснения скульптур шкатулок и идолов Имперского кабинета, в процитированных выше Записках, на которые я еще сошлюсь неоднократно, здесь я ограничусь лишь интерпретацией скульптур шкатулок Кабинета господина герцога де Блакаса; но прежде чем предаться этому обсуждению, необходимо сказать несколько слов об общем характере этих памятников, о присущем им возрасте и доктрине, выражением которой они являются.

Арабские и европейские надписи, присутствующие на одних и тех же памятниках (надписи выгравированы на первой иллюстрации Каменоломен Востока и частично на иллюстрации K под № 10, 11, 12 и пр.); эти надписи, воспроизведенные одним и тем же образом невежественными художниками, что я приводил на страницах 7–14 VI тома Каменоломен Востока , не оставляют ни малейшего сомнения, что памятники, на которых их обнаруживают – как идолы так и шкатулки (ибо одни и другие несут одинаковые надписи) – не принадлежат европейским обществам Средневековья; характерные черты скульптур и букв свидетельствуют о памятниках тринадцатого века христианской эры. Главная фигура, представленная на шкатулках, гений (андрогин), держащий цепь эонов; таинства крещения и евхаристии, в которые обряжены артефакты, горящий костер и в особенности оргии змею (иллюстрация K, первая серия) слишком ясно показывают, что эти памятники принадлежали одной из самых развращенных сект гностицизма, а именно офитам, существование которых в тринадцатом веке подтверждается весьма внушительными документами.

Немецкие и французские критики, поднявшиеся против моих Записок, опубликованных в Каменоломнях Востока , поскольку в них я продлил существование гностических доктрин вне границ третьего и четвертого столетия нашей эры, теперь после публикации превосходной Истории гностицизма господина Маттера [872] умолкнут, ибо в ней сообщается, «что гностицизм реально умер только в пятнадцатом веке нашей эры и что ныне существующие тайные сообщества, обряд и язык которых увековечили символы гностиков (таковы: запон, зеркало, семисвечник, пентаграмма, череп и особенно буква G) были бы сами изумлены этой идентичности обряда и символов, несмотря на перегибы, которые они приняли и которые бы прекратились, если бы сами сообщества стали более учеными» [873].

Для истории гностицизма и ересей, в целом, досадно, что Маттер ограничивается в академической проблеме шестью первыми веками христианской эры и не доводит своего произведения до пятнадцатого столетия, эпохи, в которой он устанавливает закат гностицизма и куда он не смог дойти через Средневековье, следуя нити офитических памятников: об одних я писал в своем исследовании Mysterium Baphometis revelatum , другие – объясню здесь. Эти памятники его могли бы обеспечить наиболее ценными и убедительными доказательствами истины обвинений, выдвинутых Римской церковью против различных доктрин, а именно против стадингиан (stadinghiens) и тайных капитулов тамплиеров. Не желая рассматривать до какой степени были виновны последние, ложились ли выдвинутые обвинения на весь орден или на малое число индивидов, и не входя в обсуждение этих пунктов, которые я достаточно долго объяснял по ходу моих уже приведенных Записок, моя цель здесь только показать, что обвинения суверенных понтификов против порочных доктрин и употреблявшихся мерзких оргий в определенных сектах двенадцатого и тринадцатого столетий, полностью достоверны.

Послушаем для начала папу Григория IX, который в булле против ереси стадингиан , обращенной епископам Гильдесгейма, Миндена, Любека и Ратцебурга [874], дает подробности оргий, которым предаются эти еретики во время своих сборищ.

После введения булла продолжает [875]: «Hujus pestis initia talia perferuntur. Nam dum novitius in ea quisdam recipitur, et perditorum primitus scholas intrat, apparet ei species quaedam ranae quam bufonem consuevere aliqui nominare; hanc quidam a posterioribus ac quidam in ore damnabiliter osculantes, linguam bestiae intra ora sua recipiunt, et salivam. Haec apparet interdum indebita quantitate (qualitate?), et quandoque in modum anseris vel anatis , plerumque furni etiam quantitatem (qualitatem) assumit: demum novitio procedenti occurrit miri palloris homo, adeo extenuatus et macer quod consumptis carnibus sola cutis relicta videtur ossibus superducta; hunc novitius osculatur, et sentit frigidum sicut glaciem, et post osculum catholicae memoria fidei de ipsius corde totaliter evanescit. Ad convivium postmodum discum bentibus et surgentibus completo ipso convivio, per quandam statuam , quae in scholis hujusmodi esse solet, descendit retrorsum ad modum canis mediocris gattus niger, retorta cauda, quem a posterioribus primo novitius, post magister, deinde singuli per ordinem osculantur, qui tamen digni sunt et perfecti: imperfecti vero, qui se dignos non reputant, pacem accipiunt a magistro et tunc singulis per loca sua positis, dictisque quibusdam car-minibus, ac versus gattum capitibus inclinatis: Parce nobis, dicit magister, et proxime euique hoc praecipit, respondente tertio ac dicente: scimus magister; quartus ait: et nos obedire debemus; et his ita peractis extinguuntur candelae et proceditur ad foetidissimum opus luxuriae et infra ubi horrenda libidinum genera ab his patrari solita. Completo vero tam nefandissimo scelere et candelis iterum reaccensis, singulisque in suo or-dine constitutis, de obscuro scholarum angulo, quo non carent perditissimi hominum, quidam homo procedit a renibus sursum fulgena et sole clarior, sicut dicunt, deorsum hispidus gattus cujus fulgor illuminat totum illum locum; tunc magister excerpens aliquid de veste novitii, fulgido illi dicit: magister, hoc mihi datum tibo do; illo fulgido respondente: Bene mihi servisti pluries, et melius servies, tuae committo custodiae, quod dedisti; et his dictis protinus evanescit. Corpus etiam Domini singulis annis in Pascha de manu recipiunt sacerdotis, et illud ad domus suas in ore portantes in latrinam projiciunt, in contumeliam redemptoris. Ad haec infelicissimi omnium miserorum gubernantem coelestia, pollutis labiis blasphemantes asserunt delirando coelorum Dominum violenter contra justitiam et dolose Luciferum in inferos detrusisse. In hunc etiam credunt miseri, et ipsum affirmant coelestium conditorem et adhuc ad suam gloriam praecipitato Domino rediturum, per quem cum eodem et non ante ipsum se sperant aeternam beatitudinem habituros. Omnis Deo placito non agenda fatentur et potius agenda quae odit». [876]***