Максим Грачёв - Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Этот и следующий отрывок из «Синсаругакуки» имеют огромное значение для понимания канонов красоты, существовавших при государевом дворе в период Хэйан. Такой канон формировался как под воздействием китайского эстетического идеала, так и под влиянием собственно японских представлений о красоте. Однако при этом необходимо учитывать еще одно важное обстоятельство: китайский канон красоты не представлял собой единого монолита и в разные периоды представления о прекрасном и безобразном могли изменяться. Так, в период Вэй (220–265) наиболее предпочтительной считалась стройная красавица с тонкой талией, а все естественные выпуклости намеренно сглаживались. Многие произведения Шести династий (III–VI вв.) изобилуют описаниями тонких и хрупких женщин с точеными овальными лицами. Позднее в период Тан (618–907) идеал красоты, наоборот, требовал, чтобы женщины были хорошо сложены, имея круглые, пухлые лица, пышную грудь, с тонкой талией, но тяжелыми бедрами — именно такие женщины нравились мужчинам. По всей видимости, в хэйанской Японии произошло сочетание различных китайских эстетических канонов, о чем могут свидетельствовать изображения на свитках эпохи Хэйан. Как видно из хэйанских источников, в этот период были разработаны довольно подробные представления о «идеальной красоте» и «уродстве», как о двух противоположностях эстетического канона. Подр. см.: Фукуто Санаэ. Хэйантё-но онна то отоко (Женщина и мужчина в период Хэйан). Токио, 1995. О китайском и японском идеалах красоты в древности и средневековье см.: Weidner, Marsha. Flowering in the Shadows: Women in the History of Chinese and Japanese Paintings. Honolulu, 1988.

Имеется ввиду «дзидзю», который по своему положению напоминал камергера высочайшего двора в русской традиции.

Т. е. глава Куродо докоро.

В оригинале использован термин «ханкан», согласно кодексу «Тайхорё», применяемый для наименования всех старших судебных чиновников. Рицурё. Указ. соч., с. 174. Однако в период Хэйан термином «ханкан», помимо судей из Гёбусё (Министерство наказаний), именовались и чиновники полицейского управления Кэбииси.

Яп. Саэмонфу — управа, в обязанности которой входила охрана всех ворот Левой половины государева дворца.

Изготовление зеркал в виде хвостового оперенья фазана было распространено уже в период Нара. Однако в период Хэйан такие зеркала получили дополнительные изыски (ручка из слоновой кости, ободок из жемчуга или нефрита и т. д.). В тоже время появились так называемые восьмигранные зеркала, напоминающие цветок лотоса, а также различные зеркала на инкрустированной подставке из дорогих пород дерева. Гэндзи моногатари дзутэн. Указ. соч., с. 58–60. Юсёку кодзицу… Указ. соч., с. 124–125. Также см.: Манъёсю (Собрание мириад листьев). Пер. с япон. и коммент. Глускиной А.Е. т. 1–3. М., 1971, т. 2, с. 529.

Речь идет о слоговых азбуках катакана и хирагана.

Согласно существовавшей традиции, воспитание юной дамы из аристократического семейства должно было осуществляться в строгости. При этом даже после совершеннолетия и бракосочетания дама не обладала большой свободой передвижения. Более того, считалось, что знатная дама (супруга или дочь) должна быть практически «невидима» (выезд за пределы внутренних покоев без позволения мужа или отца мог повлечь серьезное наказание) и «неслышима» (излишняя разговорчивость дамы считалась одной из официальных причин развода). О положении дамы в период Хэйан подр. см.: Нисимура Хироко. Кодай Тюсэй-но кадзоку то дзёсэй (Семья и женщина в древности и средневековье). Токио, 2002. В конце эпохи Хэйан среди японской знати особое предпочтение получают буддийские представления о «правильном поведении женщины», а в период Камакура создаются трактаты, где обозначается вся совокупность положительных и отрицательных качеств женщины. Самым известным из таких произведений можно считать «Цума кагами» («Зерцало жен»), принадлежавшее кисти знаменитого буддийского монаха Мудзю Итиэна. О самых опасных пороках женщин в «Цума кагами» сказано: «Есть семь смертных грехов женщин. Во-первых, как несметное количество маленьких рек впадает в море, так и женщины свободны от угрызений совести, не понимая, что своими действиями они вызывают желание у мужчин. Во-вторых, наблюдая женщин в домашней обстановке, мы видим, что они никогда не теряют бдительности, но их сердцами управляет злой умысел. В-третьих, принимая во внимание свою природную склонность к обману, женщина готова насмехаться над мужчиной еще до того, как он успеет что-то сказать. Когда женщина говорит о чем-либо с интересом, внутри она холодна и ее переполняет чувство зависти. В-четвертых, пренебрегая религиозными ритуалами, женщина обеспокоена только своими нарядами. Думает только о внешности и стремится привлечь внимание других людей. В их сердцах постоянно пребывает желание покорять мужчин, независимо от того далеко или близко они находятся. В-пятых, в поступках своих женщины руководствуются хитростью, а правда редко исходит из уст женщины. Женщины часто желают зла другим, не боясь того, что при этом они увеличивают свою собственную греховность. В-шестых, сжигая себя в огне страсти, женщины не испытывают чувства стыда перед окружающими. Их сердца обманчивы и они не бояться даже острого клинка. Даже в состоянии опьянения, женщина не чувствует вины. В-седьмых, тело женщины всегда нечисто по причине регул. Беременность и ритуальная нечистота вследствие рождения детей приводит к тому, что злые духи наполняют их, а добрые уходят прочь. Только безумные сочтут все это притягательным, но мудрые испытаю лишь отвращение». Morell R.E. Mirror for Woman. Tsuma kagami. // Monumenta Nipponiсa, Vol. 35, 1980, № 1, p. 67–68.

Знаменитая красавица эпохи Тан (другое имя Ян Тай-чжэнь). Была искусна в пении и танце. Стала наложницей сына императора Сюань-цзуна и получила прозвище Тай-чжэнь (досл. «великая истина»). Потом император приблизил ее к себе и пожаловал титул придворной дамы (кит. гуйфэй ). С временем все ее братья и сестры заняли при дворе высокое положение, а двоюродный брат даже стал Первым министром. По прихоти Ян Гуй-фэй всадники, сменяя друг друга, доставляли во дворец свежие фрукты. Расточительство фаворитки вызывало у современников чувство горечи и возмущения. Когда разразилось восстание Ан Лу-шаня, Ян Гуй-фэй бежала из столицы вместе с императором Сюань-цзуном. Во время бегства на почтовой станции Мавэй (к западу от совр. уезда Синьпин, пров. Шэньси) по требованию взбунтовавшейся охраны император повелел Ян Гуй-фэй покончить с собой. После подавления восстания император Сюань-цзун при помощи даосской магии пытался вернуть дух Ян Гуй-фэй. Подр. см.: Levy, Howard S. The сareer of Yang Kuei-fei. / Toung Pao. Vol. 45. Livr. 4–5, 1957, p. 451–489.