Максим Грачёв - Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Только в 90-е годы XX столетия отношение к истории Хэйан стало изменяться. Против взглядов Мэдзаки Токуэ выступил Яманака Ютака, который в ряде своих работ подверг резкой критике традиционный взгляд на сущность придворной культуры в период Хэйан. Подвергнув скрупулезному изучению официальные исторические своды VIII–XII веков, Яманака Ютака убедительно показал, что официальный историк не только отбирал исторические события с точки зрения политической конъюнктуры, но и своим описанием (языком, культурой, политическими пристрастиями и личностными биографическими характеристиками) неизбежно искажает их. Любой хронист изображает происходящее со своей точки зрения. Даже при всем желании отобразить какое-либо событие объективно, автор текста оставляет на нем следы своей уникальности, связанные как со своеобразием личности (ценностей, установок, определяемых принадлежностью социальной группе), так и конкретной жизненной ситуацией. По этой причине экстраполировать представления Мурасаки сикибу, Сёй Сёнагон, Ки-но Цураюки, Фудзивара Митинага и других выдающихся личностей на всю культуру эпохи Хэйан (794-1185) в целом некорректно.

Исследуя дневники хэйанской аристократии (яп. кокироку ) Яманака Ютака, пришел к выводу о необходимости осторожного отношения к информации, содержащейся в дневниковой литературе. Японский специалист посчитал, что одни авторы могли сообщать в дневниках недостоверную информацию, следуя своим наклонностям, другие, исходя из предпочтений, а третьи, стараясь достичь блага — по низости натуры, либо опасаясь зла, — вследствие малодушия и страха. Бывают и такие, кто сообщал неправду по невежеству, слепо повторяя сведения, полученные от других людей.

По мнению этого исследователя, понимание поведенческих установок и жизненных приоритетов представителей хэйанской знати невозможно без изучения всей совокупности придворной литературы (государственные хроники, своды законов, дневники аристократов, собрания изящной словесности, актовый материал и т. д.). Только в этом случае можно получить целостное представление о жизни придворного общества эпохи Хэйан [5] Яманака Ютака. Кокироку дзаккан (Разные впечатления о дневниках аристократов). / Сэккан сэйдзи то кокироку (Правление регентов-канцлеров и дневники аристократов). Под ред. Яманака Ютака. Токио, 1991, с. 2–16; Он же. Кокироку то никки (Дневники аристократов и женские дневники). / Кокироку то никки. Под ред. Яманака Ютака. т. 1. Токио, 1993, с. 8–29. .

Период Хэйан часто называется в японистике (и не без должных на то оснований) временем складывания самобытной «национальной культуры» (яп. кокуфу бунка ), когда произошло гармоничное сочетание китайской образованности с местными традициями.

Важнейшим компонентом феномена «кокуфу бунка», по общему мнению современных специалистов, являлась придворная культура, основными носителями которой были столичные аристократы [6] Подр. см.: Сасаяма Харуо. Тофу бунка то кокуфу бунка (Танская культура и национальная культура). / Нихон цуси (Общая история Японии). т. 5. Токио, 2000; Эномото Дзюнъити. «Кокуфу бунка» то Тюгоку бунка («Национальная культура» и китайская культура). / То то Нихон (Танский [Китай] и Япония). Сер. «Кодай-о кангаэру». Под ред. Икэда Он. Токио, 1993. . Эта категория образованных людей считала себя не только наследниками древнекитайских «благородных мужей» (кит. цзюнь цзы ) и их особого образа жизни, но и с почтением относилась к японским обычаям.

Особенностью политической жизни государева двора в древней и средневековой Японии являлся исключительный интерес правящего слоя к вопросам церемониала и всевозможных регламентаций жизни чиновничества. Такие регламенты начали составляться уже в древности и по мере консолидации чиновничьего аппарата и накопления опыта бюрократической практики стали охватывать все стороны деятельности чиновников. Одним из магистральных направлении такой регламентации можно назвать вырабатывание наиболее оптимальных форм официальной документации.

Ранние примеры классификации письменных документов, но всей видимости, следует отнести к началу VIII века. В то время словесность понималась как сумма жанров деловых и изысканных, но интересы формирующегося государства диктовали в первую очередь необходимость определения именно разновидностей деловой словесности.

Кодекс «Тайхорё» (701–702 гг.) устанавливал следующие формы официальной документации.

1. Именные указы государя (сёсё).

2. Государевы рескрипты (тёкуси).

3. Большая докладная государю (рондзо).

4. Средняя докладная государю (дзодзи).

5. Малая докладная государю (бинсо).

6. Распоряжения наследника престола (котайси-но рэйси).

7. Доклад наследнику престола (кэй).

8. Доклад Палаты инспекций (содан).

9. Срочное сообщение (тоэки).

10. Доклад в вышестоящее ведомство (гэ).

11. Извещение (и).

12. Распоряжение Большого государственного совета (фу).

13. Уведомление (тё).

14. Заявление (дзи).

15. Ранговая грамота, пожалованная указом государя (тёкудзю ики).

16. Ранговая грамота, предоставленная Большим государственным советом (содзю ики).

17. Ранговая грамота, выдаваема Большим государственным советом (хандзю ики).

18. Общий отчет, предоставляемый всеми провинциями Большому государственному совету (Дайдзёкан кайсёкоку оёби сёси).

19. Отчёт, предоставляемый провинциями Большому государственному совету (сёкоку оканкай).

20. Отчет, предоставляемый ведомствами Большому государственному совету (сёси оканкай).

21. Проходная грамота (касё) [7] Рицурё (Уголовные и гражданские законы). Под ред. Иноуэ Мицусада и др. Сер. «Нихон сисотайкэй». Токио, 1994, с. 365–389. .

Есть немало документальных свидетельств, что бюрократическая государственность в Японии нуждалась в разветвленном делопроизводстве и строгой документации. Тем не менее, при оформлении форм деловой словесности японцы лишь частично воспользовались китайским опытом, который, несомненно, был им знаком, разработав свои собственные формы документов.

IX век ознаменовал новый этап оформления жанровой специфики японской литературы. В 819–820 гг. монах Кукай (774–835) создает свой выдающийся труд — «Бункё хифурон» («Размышления о тайной сути зерцала словесности»). Это произведение, превосходящее все существующие к тому времени литературные трактаты, как по «степени систематичности классификации», так и по «глубине анализа изящной словесности» [8] Горегляд В.Н. Японская литература в VIII–XVI вв.: начало и развитие традиций. СПб., 1997, с. 87. , на долгие годы стало источником вдохновения для интеллектуальной элиты. Размышляя о пятнадцати наиболее важных понятиях словесности, автор «Бункё хифурон» четко обозначил новое определение деловой и изящной словесности. В понимании Кукая изящная словесность — это некая совокупность поэтических и обрядовых жанров, а деловая словесность включала в себя различные формы делопроизводственной документации [9] Подр. см.: Кавагути Хисао. Кукай бунгаку-ни окэру Дайто бунка-но тоэй (Отражение культуры Великой Тан в литературе Кукая). // Миккё бунка (Культура эзотерического буддизма). 1947, № 1, с. 19–43; О Ри Ки (Ван Ли-цзи), Сёдзи Соити. Кобо дайси то Бункё хифурон (Кукай и «Бункё хифурон»). // Миккё бунка. 1984, № 147, с. 26–53. .