Владимир Кучкин - Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Что касается Галицкого княжества, то тут уместно вспомнить то место из духовной Дмитрия Донского 1389 г., которое около полутора столетий служит предметом обсуждения историков. В своей духовной Дмитрий Иванович сослался на «купли» деда — Ивана Калиты. Среди этих «купель» (Белоозера, Углича) был и Галич «со всѣми волостми и съ селы и со всѣми пошлинами» [1524]. Недоумения и споры исследователей по поводу утверждений завещания Дмитрия Донского объясняются двумя моментами, которые в свое время четко сформулировал А.Е. Пресняков [1525]. Во-вторых, ни в духовных самого Ивана Калиты, ни в духовных его сыновей — преемников на московском и владимирском великокняжеских столах Симеона Гордого и Ивана Ивановича Красного — «купли, и в их числе галицкие земли не фигурируют» [1526]. Во-вторых, считалось, что во времена Донского по крайней мере на Белоозере и в Галиче продолжали править князья местных династий. Однако, как показал предшествующий анализ, в отношении Галича дело обстояло много сложнее, чем считали прежние исследователи, ибо присутствие на галицком столе представителя боковой линии галицких князей и посажение его в Галиче в тот год, когда Орда активно вмешалась в русские дела, указывают скорее всего на восстановление независимого Галицкого княжества. Поэтому второе основание для споров должно отпасть, но первое остается.

Расхождение между завещаниями Дмитрия Ивановича и его предшественников комментировалось учеными по-разному. Н.М. Карамзин, первый обративший внимание на это несоответствие духовных грамот московских князей, сглаживал противоречие указанием на то, что Галич и другие «купли» «до времени Донского считались великокняжескими, а не московскими: потому не упоминается об них в завещаниях сыновей Калитиных» [1527]. В то же время, несколько противореча себе, он подчеркивал зависимость «купель» от Московского княжества: они «не были еще совершенно присоединены к Московскому княжеству» [1528]. Это сделал лишь Дмитрий Донской.

Н.М. Карамзину возражал С.М. Соловьев. По его мнению, присоединять «купли» к территории великого княжества Владимирского Ивану Калите не имело смысла, так как великим князем по его смерти мог стать не только представитель московского княжеского дома, но и князь тверской или нижегородский. «Это значило бы обогащать других князей за свой счет», — писал С.М. Соловьев [1529]. Такое соображение С.М. Соловьева, разрушающее гипотезу Н.М. Карамзина, нельзя не признать резонным, хотя и с некоторыми оговорками.

Дело в том, что, как было показано в главе III, князья, занимавшие в XIV в. стол великого княжения Владимирского, стремились к расширению подвластной им территории и превращению ее в свое наследственное владение. Существование такой тенденции указывает на то, что великие князья XIV в. смотрели на управляемые ими земли несколько иначе, чем историк XIX в. Они больше заботились о том, чтобы, увеличивая территорию великого княжества, закрепить ее за собой и своим ближайшим потомством, чем угнетались постоянными опасениями (хотя такие опасения и появлялись) относительно возможного перехода в будущем владимирского стола в руки представителей иных династий. Поэтому вопрос, поднятый С.М. Соловьевым, должен решаться в иных плоскостях. Чтобы дать на него ответ, необходимо выяснить, во-первых, достигалось ли вообще расширение владимирской территории путем прикупов целых княжеств и, во-вторых, допускала ли Орда значительный территориальный рост великого княжения.

В отношении первого приходится констатировать, что никаких аналогичных или сходных случаев в XIV в. источники не отмечают. Данных, которые заставляли бы предполагать, что сыновья Александра Невского, князья тверского или московского домов (свидетельство о «куплях» Ивана Калиты как предмет анализа здесь, естественно, во внимание принято быть не может) увеличивали Владимирскую территорию какими-либо земельными покупками, не говоря уже о покупках соседних княжеств, нет. С другой стороны, как отмечали исследователи и как это было подтверждено выше, в XIV в. над землями великого княжества Владимирского установила свой контроль Орда, которая по мере возможности стремилась законсервировать размеры владений владимирских князей и контролировать сами посажения на великокняжеский стол. Политика Орды в русских землях в первой половине XIV в. показывает, что условий для «купель» в том их понимании, как предлагал Н.М. Карамзин, на Руси не было, и здесь С.М. Соловьев был прав.

Однако объяснение загадочных «купель» духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского, предложенное самим С.М. Соловьевым, и повторявшее, кстати, другую мысль Н.М. Карамзина, в свою очередь страдало уязвимостью. По мнению С.М. Соловьева, «Калита купил эти города у князей, но оставил еще им некоторые права владетельных, подчиненных, однако, князю Московскому, а при Дмитрии Донском они были лишены этих прав» [1530]. Догадка С.М. Соловьева не снимает недоумений. Непонятным остается характер отношений между московскими князьями и князьями «купленных» княжеств (С.М. Соловьев пишет только о городах, что неточно), причем отношений длительных, существовавших по меньшей мере на протяжении двух десятков лет.

Поэтому Б.Н. Чичерин решал задачу более просто и прозаично. Он полагал, что «купли» Ивана Калиты действительно имели место, что территориально Галич, Углич и Белоозеро не сливались ни с Московским княжеством, ни с великим княжеством Владимирским, там сидели свои князья, но… «неизвестно на каких правах» [1531].

По-своему пытался разрешить проблему В.И. Сергеевич. Принимая аргументы С.М. Соловьева против Н.М. Карамзина, он в то же время указывал на недостаточность позитивных доводов автора «Истории России с древнейших времен». Если «купли» Калиты действительно имели место, то, по мнению В.И. Сергеевича, князь Иван должен был все-таки сказать о них в своей духовной, тем более что мелкие приобретения (село Богородское, купленные люди, бортники, даже кусок золота) были аккуратно перечислены в его завещании. «Итак, — подводил итог В.И. Сергеевич, — молчание завещаний Калиты и его детей остается необъясненным, а возбуждаемые им сомнения неустраненными. Несомненно только следующее: Галич, Белоозеро и Углич в состав московской территории вошли при Дмитрии Донском» [1532]. Последнее обстоятельство, казавшееся В.И. Сергеевичу несомненным, дало ему повод подозревать ссылку духовной Дмитрия Донского. Полагая, что внук Калиты присоединил Галич силой, В.И. Сергеевич делал вывод о «несоответствии языка официальных актов с действительными способами приобретения» земель московскими князьями, а поэтому указание Донского на «купли» деда расценивал как своего рода пропагандистский прием, вызванный «желанием замаскировать» насильственные действия [1533]. Эту мысль В.И. Сергеевича позднее разделял и А.Н. Насонов [1534]. В последнее время ее поддержал также французский исследователь В.А. Водов [1535].