Владимир Кучкин - Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Под 1320 г. летописи, как уже отмечалось, сообщают о смерти Юрия Александровича Ростовского [1731], в котором А.В. Экземпляркий справедливо видел сына Александра Константиновича [1732]. Сохраненное летописными сводами прозвище князя Юрия — Ростовский — дало основание А.В. Экземплярскому утверждать, что этот князь занимал собственно ростовский стол [1733]. Такой вывод кажется слишком решительным, но несомненно, что прозвище Юрия говорит о его княжении не в Угличе, а где-то в Ростове. Из последнего факта можно заключить, что к 1320 г. самостоятельного Углицкого княжества уже не существовало. Поскольку и раньше Углич был связан с Ростовом, надо полагать, что примерно в первом-втором десятилетиях XIV в. Углицкое княжество вошло в состав Ростовского.

По свидетельству духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского, Углич был "куплен" Иваном Калитой [1734]. Видимо, судьба Углича была похожа на судьбу Галича: Калита получил на Углич особый ярлык, отдававший княжество под его временное управление. "Купля" князя Ивана Даниловича произошла, очевидно, не ранее конца 20 — начала 30-х годов XIV в., когда Калите досталась сначала половина великого княжества Владимирского, а затем и все княжество в целом. То, что Углич от ростовских князей перешел к Ивану Калите, косвенно свидетельствует о существовании углицкой территории как особой административной единицы в рамках Ростовского княжества в 10–20-х годах XIV.

По-видимому, в руках великих князей из московского дома Углич оставался и после смерти Ивана Даниловича. Может быть, какой-то перерыв наступил в 1360–1362 гг., когда великокняжеский владимирский стол занимал суздальский князь Дмитрий Константинович. После утверждения во Владимире в 1362 г. Дмитрия Ивановича Московского, объявившего великое княжество своим наследственным владением, такая же судьба постигла, вероятно, и Углич. Во всяком случае, боровшийся за Владимирское великое княжество с Дмитрием Московским тверской князь Михаил Александрович в 1371 г. сжег Углич [1735], что говорит о распространении власти князя Дмитрия на этот город. А в духовной грамоте 1389 г. Дмитрий Донской уже законодательно закрепил Углич и углицкую территорию за своим потомством [1736].

Никаких данных о размерах и пределах Углицкого княжества в XIV в. в распоряжении исследователей нет. Можно лишь указать на восстанавливаемую по сведениям XV — начала XVI в. часть углицко-тверского рубежа, видимо, имевшего значительную древность.

С севера и северо-востока к землям Ростова и Углича примыкала территория Ярославского княжества. В XIV в. это княжество было самым значительным из всех, на какие распалась древняя отчина Константина Всеволодовича. Не случайно, что именно здесь во второй половине XIV в. был основан Романов [1737]— единственный город в пределах бывших Константиновых владений, поставленный в послемонгольское время [1738].

В существующей литературе характеристика ярославской территории в XIV в. основывается главным образом на сведениях родословных книг. Дело в том, что росписи ярославских князей содержат их прозвища, которые нередко происходили от географических названий, и это позволяло определить входившие в состав Ярославского княжества и с течением времени становившиеся удельными владения местных князей. Есть в росписях и прямые упоминания ярославских уделов.

Основываясь на родословных книгах, исследователи приходили к выводу о том, что Ярославское княжество было единым до начала третьего десятилетия XIV в. В 1321 г., когда умер ярославский князь Давыд Федорович [1739], княжество распалось. Старший сын Давыда Василий остался княжить в Ярославле, а младший Михаил перешел в Мологу [1740]. При детях Василия Давыдовича Василии, Глебе и Романе Ярославское княжество раздробилось еще более. Василий наследовал отцу, Глеб и Роман получили уделы, расположение которых устанавливалось уже по прозвищам их потомков [1741].

Однако родословные росписи ярославских князей являются источником поздним, а потому не вполне надежным при воссоздании процесса развития и членения государственной территории Ярославского княжества в XIV в. Необходима корректировка данных росписей свидетельствами летописных сводов и актов, а в отдельных случаях — и синодика московского Успенского собора, сообщающего прозвища некоторых ярославских князей [1742].

Известия летописей заставляют внести поправки прежде всего в представление о раннем феодальном дроблении ярославской территории. Хотя умерший в 1299 г. Федор Ростаславич Черный имел двух сыновей, Давыда и Константина, последний, по-видимому, княжеского стола не занимал [1743]. Ярославль принадлежал одному Давыду Федоровичу. О старшем сыне последнего, Василии, имеется несколько известий в летописных сводах. В 1340 и 1342 гг. Василий Давыдович вместе с другими русскими князьями ездил в Орду, очевидно, для получения или подтверждения там ярлыка на свое княжество [1744]. Зимой 1340/41 г. он участвовал в общерусском съезде в Москве и походе на Торжок [1745]. Перечисленные политические акции, в которых выступал Василий Давыдович, по меньшей мере говорят о том, что именно этот князь стоял во главе Ярославского княжества. Если к сказанному добавить, что Иван Калита выдал за князя Василия свою дочь Евдокию [1746], то первенствующее положение старшего сына Давыда Федоровича в ярославском княжеском доме станет вполне очевидным. Поэтому естественным будет предположение о сосредоточении в руках князя Василия власти над всей территорией Ярославского княжества.

Правда, на эту территорию, по-видимому, покушался Иван Калита. Новгородская летопись сохранила известие о том, что, когда в 1339 г. Василий Ярославский отправился в Орду, Калита выслал большой отряд "въ 5 сот переимать, нь отбися их" [1747]. Ярославский князь пошел к хану вместе с белозерским князем Романом [1748]. Такая совместная поездка, стремление Калиты помешать ей наталкивают на мысль, не был ли вызван междукняжеский конфликт расширением владений великого князя Ивана Даниловича в районе Вологды, что ущемляло интересы как Романа Белозерского, так а Василия Ярославского, владевшего Кубеной и Заозерьем, т. е. землями, прилегавшими к Кубенскому озеру.

Что касается младшего брата Василия Давыдовича, Михаила, то впервые он упоминается в летописи под 1340 г., причем не как ярославский или моложский князь, а как наместник великого князя в Торжке [1749]. И это свидетельство в сочетании с приведенными фактами, рисующими главенствующую роль князя Василия Давыдовича, позволяет утверждать, что феодального дробления территории Ярославского княжества в тот период еще не было. Под рукой князя Василия оно сохраняло свое единство.

Василий Давыдович умер в 1345 г. [1750]Судя по родословным книгам, ему наследовал его старший сын Василий [1751]. Однако в летописных сводах Василий Васильевич как ярославский князь впервые (и единственный раз) упоминается только в 1375 г., т. е. 30 лет спустя после смерти отца, среди участников похода на Тверь [1752]. В промежутке между 1345 и 1375 гг. с прозвищем Ярославский на страницах летописей выступает иной князь, именно Михаил. "Князь Михаило Ярославскии" назван в числе русских князей, которые в 1361 г. ходили в Орду к только что провозглашенному там ханом Хызру, чтобы тот утвердил их на своих столах [1753]. Речь несомненно идет о князе Михаиле Давыдовиче, младшем сыне Давыда Федоровича. И прозвище этого князя, и право его непосредственного сношения с Ордой указывают на то, что он владел не Мологою, как обычно считают, а самим Ярославлем. Очевидно, по смерти князя Василия ярославский стол перешел не к старшему сыну последнего, а к брату Михаилу. (См. рис. 10).