Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Советник при одном из немецких князей Борниц перед Тридцатилетней войной писал: «В общественных интересах важно не только то, чтобы в государстве были деньги, но для упрочения могущества государства в высшей степени необходимо, чтобы их было много… Должно признать неспособным к войне то государство, у которого излишество всего, но недостаток в деньгах… государство может богатеть… двояким путем: посредством приготовления денег и посредством ввоза чужих денег» [121] Лампрехт К. История германского народа, т. III, ч. 5. М., 1869, с. 383–384. . По изготовление денег наталкивалось на жестокий экономический предел, так же как и привлечение чужих денег коммерческими методами (меркантилизм). Тридцати летняя война поэтому была «войной резервов», денежных резервов, которые могли мобилизовать воюющие стороны, обращаясь к своим друзьям и к тем политическим силам, которые делали ставку на их победу.

Тем самым война между Чехией и Фердинандом уже содержала в себе в сущности скрытую войну антигабсбургского и габсбургского лагерей в Европе. Но мы знаем, что антигабсбургский лагерь в это время, во-первых, как раз находился в состоянии распада, во-вторых, испытывал сильнейший денежный голод — из-за гигантского расхищения казны придворной феодальной аристократией во Франции и в Англии. Напротив, габсбургский лагерь, при всей слабости своего потенциала, был весь в состоянии мобилизации и напряжения, как хищники перед прыжком.

Рассмотрим международные ресурсы, которые в конце концов удалось привлечь, с одной стороны, императору и чехам — с другой.

Фердинанд не располагал собственными свободными средствами, но не зря в качестве советников и подстрекателей при нем, кроме иезуитов, неотлучно были испанский посол граф Оньяте и папский нунций. Филипп III Испанский в самом же начале конфликта прислал 300 тыс. крон, на которые и была нанята 14-тысячная императорская армия. Кроме того, Филипп III сразу привел в боевую готовность одну армию в Италии, другую — в Испанских Нидерландах, и вскоре значительные подкрепления из этих армий, итальянские и валлонские отряды пополнили императорскую армию, — не говоря о том, что из Нидерландов армия под командованием испанского генерала Спинолы вступила затем в Германию. Римский папа Павел V также дал Фердинанду крупную денежную помощь: ежемесячную субсидию по 200 тыс. флоринов. Герцог Тосканский Козимо II Медичи прислал ему за свой счет полк кавалерии. Польский король Сигизмунд III, едва кончив войну с Москвой и не успев возобновить войну со Швецией, прислал Фердинанду несколько тысяч своих войск и запорожских казаков.

Но самой важной была помощь, полученная Фердинандом от Католической лиги, вернее от Максимилиана Баварского, в руках которого находилась и собственная значительная казна, и касса Лиги, систематически пополнявшаяся взносами всех немецких князей-католиков, и готовая регулярная армия. Максимилиан приходился Фердинанду сразу кузеном, шурином и зятем, мало того, был связан с ним теснейшими узами совместного воспитания в иезуитском университете в Ингольштадте. Однако он воздержался от помощи до тех пор, пока Фердинанд не заключил с ним договор на довольно тяжелых для себя условиях: во-первых, в возмещение военных расходов вся Верхняя Австрия отдается Максимилиану под залог, во-вторых, после победы над протестантами курфюршество Пфальцское будет отнято у главы Протестантской унии Фридриха V и передано Максимилиану. Отметим мимоходом, что последний пункт коренным образом противоречил имперской конституции: никто не давал императору права распоряжаться курфюршествами. Но Фердинандом II руководили уже не внутригерманские мотивы, а логика борьбы за всемирную монархию.

Наконец, часть князей-протестантов была, по крайней мере, нейтрализована тем же единственным реальным оружием, которое было в руках Фердинанда: не властью нарушать существующие порядки в Империи — такой власти у него не было, — но фактической возможностью это делать. Курфюрсту Саксонскому Иоганну-Георгу I, антагонисту Фридриха V Пфальцского, обещали приобретения в Лаузице и Силезии — и он не только не поддержал Протестантской унии, но послал свои войска хватать обещанную добычу. Жадный курфюрст Бранденбургский Иоганн-Сигизмунд, получивший в 1618 г. от Польши Пруссию, теперь рассчитывал за поддержку императора получить Магдебург и господство над Эльбой — он тоже отвернулся от Протестантской унии. Голоса этих двух восточных курфюрстов, Саксонского и Бранденбургского, обеспечили и избрание Фердинанда императором в коллегии курфюрстов во Франкфурте в августе 1619 г. несмотря на сопротивление Пфальца и на заявление Чехии, что Фердинанд не имеет права голоса в коллегии курфюрстов, так как перестал быть чешским королем.

Таков был военно-политический актив Фердинанда II в борьбе с Чехией. Актив Чехии оказался неизмеримо меньшим.

Собственная финансовая база, которую постаралось создать правительство 30 директоров в Чехии, была очень незначительна. Угроза внешнеполитической изоляции буквально с первых же дней нависла над Чехией: дух невмешательства царил в Европе, и Чехию намеревались бросить в пасть агрессору как искупительную жертву, надеясь насытить и умиротворить его. Чтобы парировать эту угрозу и втянуть в свою борьбу европейские державы, чехи нашли как будто удачный политический ход, В августе 1619 г. они избрали чешским королем вместо низложенного Фердинанда Фридриха V, курфюрста Пфальцского: как глава Протестантской унии, новый король вовлек бы в войну протестантских князей Германии и Голландию, как зять Якова I Английского — Англию, как племянник Христиана IV Датского — Данию. Фридрих V и его советники после долгих колебаний тоже сочли шансы на успех этого плана достаточными, и чешское предложение было принято. Коронация состоялась в Праге в ноябре 1619 г. с чрезвычайной пышностью.

Однако очень скоро все иллюзии рухнули.

Что касается Республики Соединенных провинций (которую мы для краткости, хотя и неточно, называем просто Голландией), то вначале, еще до того, как Фридрих V стал чешским королем, Генеральные штаты вотировали денежную субсидию чехам. Освободительная борьба Нидерландов и Чехии, естественно, рисовалась родственной — по революционному духу, по религиозным и политическим задачам. Однако как раз в 1619 г. в Голландии разыгрался трагический эпилог давно нараставшей борьбы между великим пенсионарием Олденбарневелтом и штатгальтером Морицем Оранским. Олденбарневелт, опиравшийся на партию «арминиан» и «провинциалистов», в международных отношениях добивался широкой антигабсбургской политики. Продолжение борьбы с Испанией даже отходило на второй план в его глазах перед неизбежной борьбой с Империей, тем более, что Нидерланды по-прежнему числились еще составной частью Империи. Он полагал, что Голландия должна опираться в особенности на Францию и Швецию и находиться в центре антигабсбургской коалиции в том примерно виде, как последняя выглядела в 1609–1610 гг. Естественно, что он радостно приветствовал первые известия о чешском восстании и поспешил оказать ему денежную помощь. Но политике Олденбарневелта противостояла партия Морица Оранского. В 1621 г. должен был истечь срок 12-летнего перемирия с Испанией, Мориц Оранский олицетворял осторожную внешнеполитическую программу: не претендуя на всеевропейское политическое значение, молодая Республика Соединенных провинций должна ограничиться своей частной национальной задачей, т. е. добиться от Испании окончательного признания своей независимости. Имея в близкой перспективе войну с Испанией, Республика должна избегать малейшего повода, который мог бы втянуть ее в одновременную войну с Империей. Партия Оранского во внутриполитической борьбе одержала верх, в мае 1619 г. Олденбарневелт, обвиненный в сношениях с Испанией, сложил голову на плахе, и соответственно во внешней политике Голландии утвердился, лишь с небольшим отклонением, строгий нейтралитет в германских делах. Таким образом, надежды чехов на получение дальнейшей денежной помощи от Голландии непоправимо рухнули.