Вадим Каргалов - На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия

В 30-е годы XVI столетия активизировались как Крымское ханство, гак и Казань. Всего за десятилетие можно насчитать не менее 13 крымских и 20 казанских набегов на «украины» Русского государства! Поэтому московское правительство прилагало все усилия для укрепления обороны своих южных границ. Новым является то, что, сохраняя и усиливая оборонительную линию «по берегу» реки Оки, которая оставалась основной, русское правительство начало создавать передовую оборонительную линию южнее Оки, на рубеже Пронск — Тула — Одоев — Белев, одновременно делая попытки взять под защиту также Северскую землю. Необходимость этого выявилась вскоре после похода Ислам-Гирея.

В 1531 г. крымские татары предприняли несколько набегов на «украину». Сначала, «февраля в 20 день, приходили крымские люди на Одоевские места и на Тульские». Предотвратить этот набег московским воеводам не удалось, тем более что татары использовали военную хитрость. Пятитысячное крымское войско под предводительством «Бурчак-царевича, Ахмат-Гиреева сына» подошло к реке Самаре, и здесь Бурчак (Бучак) «притворно давал знать, будто идет к Стародубу. Хотя и послал великий князь в Козельск войско свое под предводительством Ивана Воротынского, но было уже поздно». Татары успели «повоевать» тульские и одоевские «места» [162] РК, стр. 78; А. Ф. Малиновский . Указ. соч., стр. 256. . Недовольный действиями своих воевод, «князь великий положил опалу свою на князя Воротынского, да на князя Ивана Овчину, да на Ивана Летцкого, велел их с Тулы дьяку Афанасию Курицыну привести к Москве» [163] РК, стр. 78–79. . Однако вина воевод, видимо, была не так уж велика. Основные силы русского войска стояли на Оке. Они надежно прикрывали центральные уезды государства, но не могли помешать молниеносным крымским набегам на заокские земли. Для этого нужно было иметь военные силы поближе к «полю», в городах за Окой и в Северщине. В мае «в Севере на Клевани» стал с полками «Шигалеи, царь Казанский» (несмотря на то, что Шах-Али давно уже изгнали из Казани, русские источники упорно продолжали называть его «царем Казанским»); остальные русские полки по-прежнему находились «на берегу».

Как показали дальнейшие события, этих мер оказалось недостаточно. В июле пришлось посылать еще одно войско за Оку, теперь в Одоев. «В Одоеве были воеводы по полкам по путивльским вестям, что писал из Путивля князь Борис Иванович Горбатый, что крымских людей с 1000 человек пошло к Одоеву». Затем, «июля же 22 дня, приехали к великому князю из Крыма служилые татары, Кидырек с товарищами, и сказали, что переехали сокмы татарские. А пошли те сокмы под Рязанские украины, а по сокме сметили человек с пятьсот или с шестьсот. И князь великий по тем вестям воевод на Тулу и на Рязань прибавил», переведя их из Коломны и Серпухова [164] Там же, стр. 76–77. . Обстановка, таким образом, вынуждала московское правительство выдвигать военные силы за Оку.

Это нашло отражение и в географии крепостного строительства на юге, которое энергично проводилось в последние годы княжения Василия III. Был весьма срочно «доделан град каменный в Коломне», а «на Кашире град деревянный»; одновременно «повелением великого государя Василия Ивановича срублен град Чернигов деревянный», «на Осетре каменный» [165] ПСРЛ, т. 13, стр. 58. . Правительство распределяло силы между старым оборонительным рубежом по Оке и городами ближе к полю.

Однако основным и теперь оставался оборонительный рубеж по Оке. Для его укрепления делалось очень много, и это неудивительно: набеги на «северскую украину» и заокские земли, конечно, доставляли неприятности, но не угрожали жизненным центрам страны. Рубеж же по Оке прикрывал прямую дорогу к Москве Для укрепления «берега» русские военачальники стали широко использовать огнестрельное оружие, пушки и пищали, которые ставились на возможных «перелазах» через Оку. Впервые большое количество пушек было привезено на Оку в мае 1532 г., когда «пришла весть к великому князю Василию Ивановичу из Крыма, что крымский царь копится со многими людьми и с похвалою, а хочет идти на великого князя украину. И князь великий, слышав то, послал на Коломну на берег воевод своих, а с ними княжат и дворян своего двора, и детей боярских из многих городов бесчисленно много. А наряд был великий, пушки и пищали изставлены по берегу на вылазах от Коломны и до Каширы, и до Сенкина, и до Серпухова, и до Калуги, и до Угры. Добре было много, сколько и не бывало (курсив наш. — В. К .)» [166] ПСРЛ, т. 13, стр. 64–65; т. 6, стр. 266. . По июльской «росписи» 1532 г., «были воеводы на Коломне, стояли на берегу», «против Колычевского острова», «против устья Осетрского», «против Ростиславля», «против Девича», «в Бачманоне», «на устье Москвы-реки», «под Хотенцовым», «на Белом колодези», «на Кашире», «на Сенкине», в Серпухове, «на Рязани» и «на Угре»; всего 48 воевод! Когда опасность миновала, «после роспуску больших воевод», на рубеже осталось с полками 14 воевод — в Коломне, на Осетре, в Туле и в Рязани [167] РК, стр. 80–81. . Кроме того, в том же году полки были поставлены в Белеве, в Одоеве, в Новгороде-Северском; «в Северу» был послан также служилый татарский царевич «Акдовлет, Ахкуратов сын» [168] РК, стр. 81–82, 83. .

Необходимость укрепления южных границ диктовалась дальнейшим обострением русско-крымских отношений. Большое недовольство в Крыму вызвал переворот в Казани. Влиятельная группировка казанских феодалов, сторонников Москвы, изгнала хана Сафа-Гирея и вместо него на казанский престол возвела приверженца Москвы, касимовского царевича Джан-Али (Яналей), племянника хана Большой Орды Ахмеда. Сафа-Гирей бежал в Крым. Очередная усобица в Крыму помешала татарам немедленно организовать поход на русские земли. Саадет-Гирей был свергнут калгой Ислам-Гиреем, но и последний по смог удержаться у власти. Только в 1533 г., при поддержке турецкого султана, крымским ханом стал Сагиб-Гирей, правление которого характеризовалось «резко враждебной политикой, проводимой им в отношении Русского государства» [169] И. И. Смирнов . Указ. соч., стр. 61–66. . Положение на «украине» сразу обострилось.

В мае 1533 г. великий князь Василий III в своем «наказе» предупреждал карачевского наместника Семена Михайловича Чертова: «Писал ко мне из Новгорода из Северского наместник наш князь Иван Барбашин, а к нему писал из Рыльска наместник наш Василий Сернеев, что пришел к нему с поля рыльский казак Иванко Хонин с товарищами, а привел с собою женку-полонянку карачевского полону, и та женка сказывала, что те татары, которые были в Карачеве на посаде, в понедельник на пятой неделе после великого дня встретились с азовскими татарами близко Донца, да полон отпустили в Крым, а сами возвратились с азовцами вместе да пошли на наши украины на Карачевские места». «И ты б однолично жил бережно, — наказывал великий князь, — и сторожи держал крепко, и люди бы все у тебя были собраны в городе с женами и с детьми, и дело бы наше берег по нашему наказу. А каковы у тебя будут вести, и ты б не держал без вести в Одоев воеводу нашего князя Ивана Михайловича Воротынского с товарищами, а на Бобрике воевод наших Романа Ивановича Одоевского с товарищами, а меня о всем без вести не держал...» Из Москвы не только предупредили наместника об опасности и приказали быть бдительным, но и тут же выделил и военные силы. «Да велел у тебя быть в Карачеве людям князя Ивана Воротынского, за которыми поместья в Мехцовске и в Козельске, да и список их по именам к тебе послал. И ты бы по тому списку их вместе собрал, а я к ним грамоту свою послал же, чтобы у тебя в Карачеве были сейчас же» [170] Акты Юшкова, ч. 1, стр. 113–114. .