Александр Мещеряков - Книга японских символов. Книга японских обыкновений

Когда они сели в машину, он расхохотался.

«Извините, я поставила всех в такое неловкое положение. А ты, Пиончик, должен чувствовать свою вину». Юкико тыкала щенка носом в испачканный рукав.

«Перестань, платье от этого только красивее стало», — ответила жена, беря щенка на руки. «Но только из-за тебя мы ничего не заработали. Мне обещали некоторую сумму по окончании».

Когда они высадили Юкико, жена стала тискать щенка уже без всякого стеснения. Она подставила ему шею. «Даже щенки — и то вон какие милые. А что уж про детей говорить. И почему мы с тобой ребеночка не родили? Все боялись чего-то».

— Сравнила — собака и ребенок. Ответственность-то какая!

— Держу на руках щенка, а думаю-то про ребеночка.

— И Юкико подарила щенка, потому что о ребенке вспоминала.

— Хотела, чтобы мы с тобой тоже ребеночка сделали?

— Нет. Я давно хотел тебе сказать — у нас с ней есть сын. Мы его в деревню отправили. Четыре годика исполнилось.

— Ничего себе! Я готова его хоть сейчас усыновить. Правду говорю. И у меня, между просим, тоже дочка есть.

— Ну, ты даешь!

Они рассмеялись.

— Тогда с твоей и начнем. Твою дочку сначала взять — это даже как-то приятнее. Чужой ребенок дороже своего будет. Все равно, что вот этого щенка взяли.

— Ты скажешь! А как Юкико его назвала?

— Пиончик. Цветок такой есть, знаешь? Черный пион называется.

В давние времена в деревне Ямамура, что в округе Соу-но Ками земли Ямато, жил-был муж по имени Кура-но Иэгими. Как-то раз в двенадцатой луне он решил читать сутры Великой Колесницы, дабы замолить свои грехи. Он велел слуге: «Приведи монаха». Слуга спросил: «В какой храм я должен пойти?» Иэгими ответил: «Мне все равно. Приведи первого, кого увидишь».

Как ему и было велено, слуга вернулся домой с монахом, повстречавшимся ему по дороге. Иэгими благоговейно совершил перед ним приношения. Вечером, после окончания службы, монах собрался спать и лег в приготовленную хозяином постель. Тут монах подумал: «А не лучше ли взять одеяло и уйти сейчас, не дожидаясь завтрашних подарков?» Вдруг он услышал голос: «Не смей брать одеяло!» В великом страхе и испуге монах оглядел дом, но никого не нашел. Только вол стоял под навесом кладовой. Монах подошел к волу, и тот заговорил: «Я — отец Иэгими. В прошлом рождении я отдал людям десять снопов риса, не спросившись у сына. В наказание за грех я в нынешней жизни переродился быком. Как ты, монах, можешь с легкой душой взять одеяло? Если сомневаешься в моих словах, постели мне завтра соломы. Я приду и лягу туда. Тогда убедишься, что я вправду его отец».

Монах устыдился нечестивых мыслей и лег спать. Наутро, после окончания службы, монах сказал: «Отошлите чужих подальше». Собрал родичей хозяина и без утайки поведал им о случившемся. Хозяин опечалился, подошел к волу, постелил ему соломы и сказал: «Если ты и вправду мой отец, ляг сюда». Вол подогнул колени и лег. Родственники запричитали и заплакали в голос, приговаривая: «Воистину — отец Иэгими перед нами». Иэгими встал, поклонился волу и сказал: «Прощаю тебе твой долг». Услышав его слова, вол вздохнул и заплакал. В тот же день, в час обезьяны, он умер. А хозяин одарил монаха одеялом и деньгами, искупляя тем самым грехи отца.

Как можно не верить в возмездие?

Сака Эсё был монахом из храма Энгодзи. Однажды он взял вязанку хвороста, предназначавшуюся для того, чтобы согреть воду для мытья монахов. Присвоил ее себе да так и умер.

У монахов была корова. Она родила бычка. Когда тот подрос, его каждый день стали впрягать в повозку, на которой он возил дрова в храм. Как-то раз бычок тащил повозку. Какой-то монах, стоявший у ворот храма, сказал: «Хотя Эсё хорошо читал „Сутру нирваны“, он плохо возит тележку». Услышав его слова, вол заплакал, испустил глубокий вздох и умер.

Погонщик обвинял монаха: «Ты проклял вола, и он сдох». Он схватил монаха и доставил властям. Чиновник хотел было допросить монаха, но его поразили необычайное благородство лица монаха, совершенство тела и сияние, исходившее от него. Чиновник скрытно провел монаха в покои, позвал живописцев и сказал им: «Нарисуйте монаха с тщанием». Живописцы выполнили повеление и принесли картины чиновнику. На всех была изображена бодхисаттва Каннон. А сам монах исчез.

Верно говорю — сама Каннон обернулась монахом.

Да не отнимет голодный у монаха — пусть лучше глотает песок и землю. Поэтому в «Изборнике сутр» говорится: «Я спасу того, на ком четыре тяжких греха: убийство, воровство, распущенность, ложь. Я спасу того, на ком пять смертных грехов: убийство отца, убийство матери, убийство отшельника, повреждение тела Будды, раскол общины. Но не спасу я того, кто отнимет у монахов».

Давным-давно жил-был молоденький самурай. Ни отца с матерью у него не было, ни хозяина, ни жены с детьми. Совсем один он был. И ничего-то не мог с этим поделать. Вот пришел он в храм Хасэдэра, надеясь, что Каннон поможет ему. Лег он перед образом ничком и говорит: «Чем так в этом мире жить, лучше умру перед образом голодной смертью. Не уйду отсюда, пока не увижу сон о том, что должна мне быть явлена сама собой поддержка». И вот так вот и улегся. Увидели его монахи, спрашивают: «Кто это здесь улегся? И еды у него никакой нет. Ежели так лежать станет, храм осквернит. Дело серьезное. Кто его наставник? Где он?»

Самурай отвечает: «Поддержать меня некому, наставника человеческого у меня никакого нет, пропитаться нечем. И нет никого, кто пожалел бы меня. А ем я то, что дает мне Будда, и Будду считаю своим наставником». Собрались монахи, говорят: «Весьма досадно это! И для храма плохо. И Каннон позорит. Лучше-ка позаботимся о нем». И по очереди стали кормить самурая. Он ел то, что ему приносили. Но от образа не отходил. Так прошло тридцать семь дней.

Вот минуло тридцать семь дней. И перед рассветом видел самурай сон. Будто бы появился из-за занавески человек и говорит: «Ты не ведаешь о воздаянии за грехи в своем прежнем рождении. Нехорошо роптать на Каннон. Но мне тебя жалко, так что помогу тебе. А сейчас уходи отсюда поскорее. Уходя же, обязательно возьми первое, что под руку подвернется, и держи при себе, не выбрасывай. Уходи же скорее, сейчас же». Так он гнал самурая прочь. Самурай проснулся и отправился к монаху, который обещал накормить его. Поевши, решил уйти, но споткнулся у ворот и упал.