Юст Юль - Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711

Чтобы смотреть на торжественный въезд, мне и датскому посланнику Грунту, которого я приехал заместить, отвели по нашей просьбе (особый) дом. Когда царь проезжал мимо, я сошел вниз поздравить его и, подобно всем другим, поднес ему стакан вина, провозгласив его здоровье. (Вино) он от меня принял, обнял меня весьма дружески и со знаками милостивого (внимания), и в конце концов поцеловал. (Как) царь, так и все окружающие его (лица) были порядком пьяны.

Затем, когда я и посланник Грунт поехали к одним из триумфальных ворот, чтобы (на) более близком расстоянии увидать всю пышность поезда, посланник Грунт заметил в густой толпе народа царского государственного великого канцлера, графа Гаврилу Ивановича Головкина, и при этом случае я в первый раз был ему представлен Грунтом. За все время моего пребывания здесь я, несмотря на частые требования, еще не имел с ним свидания вследствие множества всяких дел, которым он ежедневно был занят и завален. (Канцлер) был совершенно пьян. Он обнял меня и поцеловал, (проявляя) знаками и приемами величайшую вежливость и дружеское (расположение). (Но) так как он не знал иного языка, кроме русского, то все эти проявления вежливости выражались без речей, исключительно знаками. Он взял меня за руку, подвел к своей карете, поставленной на русский манер на полозья, (усадил) в нее (и) повез с собой. В карете между нами произошел многообразный (обмен) учтивостями и (заверениями) в дружбе, (проявлявшимися, впрочем), как с моей, так и с его стороны в (одних) жестах и минах, ибо (на словах) ни он, ни я друг друга не понимали. Мы проехали таким образом порядочный путь, как вдруг мимо нас во весь опор проскакал царь. Лицо его было чрезвычайно бледно, искажено и уродливо. Он делал различные страшные гримасы и движения головой, ртом, руками, плечами, кистями рук и ступнями.

Тут оба мы вышли из кареты (и) увидали, (как царь), подъехав к одному простому солдату, несшему шведское знамя, стал безжалостно рубить его обнаженным мечом (и) осыпать ударами, быть может за то, что тот шел не так, как хотел (царь). Затем царь остановил свою лошадь, но все (продолжал делать) описанные страшные гримасы, вертел головой, кривил рот, заводил глаза, подергивал руками и плечами и дрыгал взад и вперед ногами. Все окружавшие его в ту минуту важнейшие сановники были испуганы этим, и никто не смел к нему подойти, так как (все) видели, что царь сердит и чем-то раздосадован. Наконец к нему подъехал (верхом) его повар Иоганн фон Фельтен и заговорил с ним. Как мне после передавали, вспышка и гнев царя имели причиной то обстоятельство, что в это самое время его любовница или maitresse Екатерина Алексеевна рожала и была так плоха, что опасались за (благополучный) исход родов и за ее жизнь [152].

После сего (случая) канцлер простился со мной легким кивком, приветливым жестом и немногими словами, (причем) по-прежнему ни он, ни я не поняли друг друга, — сел в свою карету и оставил меня одного среди (улицы), позабыв, что увез меня от моей повозки и ото всех моих людей.

(День) клонился к вечеру; я был один в чуждой, незнакомой (толпе) и, не понимая местного языка, не знал, что предпринять; до моего дома оставалось добрых полмили, и я, вероятно, погиб бы среди этого множества людей, почти поголовно пьяных, или был бы ограблен и убит уличными разбойниками, которыми повсюду кишит город, если б на меня случайно, в то время как я стоял один (среди улицы), не наткнулся мой дворецкий и толмач Христиан Эйзентраут. Он нанял для меня простого санного извозчика, (из тех), что за копейку — за две развозят по разным концам города седоков, куда кому требуется, и я поехал домой, (вознося) благодарение Богу за таковое избавление (от грозившей мне опасности).

Описанные выше страшные движения и жесты царя доктора зовут конвульсиями. Они случаются с ним часто, преимущественно когда он сердит, (когда) получил дурные вести, вообще когда чем-нибудь недоволен или (погружен) в глубокую задумчивость. Нередко подобные подергивания в мускулах рук находят на него за столом, когда он ест, и если при этом он держит в руках вилку и ножик, то тычет ими по направлению к своему лицу, вселяя в присутствующих страх, как бы он не порезал или не поколол себе лица. Говорят, что судороги эти происходят у него от яда, который он будто бы проглотил когда-то; однако вернее и справедливее предположить, что причиной (их является) болезнь и острота крови (и что) эти ужасные на вид движения — топанье, дрыганье и кивание — (вызываются известным) припадком сродни (апоплексическому) удару.

Вечером по всему городу у домов знатных лиц были зажжены иллюминации, (изображавшие) разного рода аллегории. Потом они зажигались в течение всей зимы, пока вечера были долгие, — [и] горели чуть не ночи напролет.

Упомянув о царской любовнице Екатерине Алексеевне, я не могу пройти молчанием историю ее удивительного возвеличения, тем более что впоследствии она стала законной супругой царя и царицей.

Родилась она от родителей весьма низкого состояния [153], в Лифляндии, в маленьком городке Мариенбурге, милях в шести от Пскова, служила в Дерите горничной у (местного) суперинтендента Глюка и, во (время своего) нахождения у него, была помолвлена со шведским капралом Мейером (Mejer) [154]. Свадьба их совершилась 14 июля 1704 г., как раз в тот день, как Дерпт достался в руки царю. Когда русские вступали в город (и) несчастные жители бежали от них в страхе и ужасе, (Екатерина) в полном подвенечном уборе попалась (на глаза) одному русскому солдату. Увидав, что она хороша, и сообразив, что он может ее продать (:ибо в России продавать людей вещь обыкновенная:), солдат силой увел ее с собой в лагерь, однако, продержав ее там несколько часов, он стал бояться, как бы не попасть в ответ: ибо, хотя в армии увод силой жителей дело обычное, тем не менее он воспрещается под страхом смертной казни. Поэтому, чтоб избежать зависти, а также угодить своему капитану и со временем быть произведен в унтер-офицеры, солдат подарил ему (девушку). Капитан принял ее с большой благодарностью, но (в свою очередь) захотел воспользоваться ее красотой, (чтобы) попасть в милость и стать угодным при дворе, и привел ее к царю, как к любителю женщин, в надежде стяжать этим подарком его милость и быть произведенным в высший (чин). Царю девушка понравилась с первого (взгляда), и через несколько дней стало известно, что она сделалась его любовницей. Впрочем, (сначала) он не уделял ей особого внимания (и) лишь потом, когда родила ему сына, Царь стал все более к ней привязываться. Хотя младенец и умер [155], тем не менее (Екатерина) продолжала пользоваться большим уважением и (быть) в чести (у царя). Позднее ее перекрестили, и она приняла русскую веру [156]. Первоначально она принадлежала в лютеранскому (исповеданию), но, будучи почти ребенком и потому мало знакомая с христианской верой и со своим исповеданием, она переменила веру без особых колебаний. Впоследствии у нее родились от царя две дочери; обе они и теперь живы [157]. В свое время в своем месте будет подробно сказано, как (Екатерина) стала царицею. (Настоящего) ее мужа, с которым она была обвенчана, звали, как сказано, Мейером. С тех пор, (продолжая) состоять на шведской службе, он был произведен в поручики, а потом его, вероятно, подвинули еще выше, так как он все время находился при шведских войсках в Финляндии.