Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

День начала легальной продажи водки действительно можно считать важной датой в истории алкоголя в России. Впоследствии известный экономист и историк, а с 1923 по 1927 г. корреспондент «Ленинградской правды» Н.П. Полетика в своих воспоминаниях описывал его так: «В тот день, когда разрешили свободную продажу сорокаградусной водки, на улицах уже с утра валялись „трупы“ и богомольные старушки, крестясь, умиленно восклицали: „Мила-ай, когда же ты успел!“» [80] Полетика Н.П. Виденное и пережитое (Из воспоминаниий). Библиотека-Алия, 1982. С. 266–267. .

Для многих он стал настоящим праздником, люди-могли поздравлять друг друга на улицах, плача от счастья и обнимаясь, словно на Пасху или Рождество [81] Измозик B.C. НЭП через замочную скважину. Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001. № 8. С. 84. . Критики большевиков, а также знатоки и поклонники напитка отмечали, что водка была уже не та. Равнодушный к спиртному В.В. Шульгин заметил:

«По виду эта та же самая, „прозрачная, как слеза“, русская водка. На вкус?

На мой вкус та же дрянь, какая всегда была. Но от знатоков позднее слышал, что хотя это, конечно, несравненная русская водка, которая превыше всех питий земных, но все же много хуже прежней.

Оно и понятно: „Все, как было, только хуже…“» [82] Шульгин В.В. Три столицы. .

Количество пьяных на улицах резко увеличилось, но, согласно отчету административного отдела Ленинградского губисполкома за октябрь-декабрь 1925 г., в последующие месяцы пьянство перестало носить характер массового явления. Если в октябре количество лиц, появлявшихся на улицах и в общественных местах в нетрезвом виде, составило 3701 чел., то в ноябре — 1189 чел., а в декабре — 1859 чел. [83] ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 9. Д. 282. Л. 12 об. Отчет административного отдела Ленинградского губисполкома за октябрь-декабрь 1925 г. .

После введения свободной продажи государственной водки (декрет Совета народных комиссаров СССР от 28 августа 1925 г.) пьянство в городах приобрело огромные масштабы: доля пьющих промышленных рабочих составляла около 90 %. Так, если принять расход рабочей семьи на спиртные напитки в 1922 г. за 100 %, то в 1923 г. он составил 166,7 %, в 1924-м — 466,7 %, в 1925-м — 1222,3 %, в 1926-м — 1344,5 %, а в 1927-м — 1760,0 % [84] Бюджеты рабочих и служащих. Вып. 1. Бюджет рабочей семьи в 1922–1927 гг. М.: ЦСУ СССР, 1929. С. 28. . В 1925 г. в городе на семью в месяц покупали в среднем 1,5 бутылки водки, в 1926-м — 1,3, в 1927-м — 2,4, в 1928-м — 3 бутылки [85] Павлюченков С.А., Аманжолова Д.А., Булдаков В.П. и др. Россия нэповская. М., 2002. С. 269. .

Рост потребления спиртного в Ленинграде прекрасно виден из статистики массового потребления напитков. В 1927 г., два года спустя после начала продаж водки, в Ленинграде, население которого составляло 1 627 000 жителей, ее было выпито 1 860 000 ведер (1 ведро — 12,3 л, т. е. 22 878 000 л — около 14 л на человека). На это потратили до 100 млн руб. при обычной средней месячной зарплате 50–80 руб. За этот же год от опоя умерли 292 ленинградца, 113 125 человек задержано милицией для вытрезвления [86] Дидрихсон Б. Город Ленина мобилизуется на борьбу с алкоголизмом (Письмо из Ленинграда) // Трезвость и культура. 1928. № 1. С. 12 . Секция здравоохранения Ленинградского совета рабочих депутатов в 1927 г. сообщала, что «алкоголизм в Ленинграде за последние годы значительно вырос. С 1923 г. смертность от него увеличилась в 5 раз» [87] Туберкулез, сифилис и алкоголизм (К пленуму секции здравоохранения Ленинградслвета) // Красная газета. Вечерний выпуск. 1927. 1 сент. № 235. С. 5. .

Профессор А.Л. Мендельсон, рассуждая о причинах пьянства, полагал, что пьют по нескольким причинам: из-за усталости, «за компанию», для праздника, чтобы утолить жажду и т. д., 76 % всех пьющих мужчин страдают так называемым «бытовым алкоголизмом». К этому виду пьянства относится выпивание в праздники, на свадьбах, на крестинах, на похоронах и т. д. Также он отметил, что «недавно стал появляться новый вид алкоголизма — столовый. Раньше его в России почти не было. Русский человек не особенно любил выпивать за обедом. Теперь этот род пьянства начал прививаться» [88] Борьба с пьянством // Там же. 1925. 3 марта. № 53. С. 3. .

Необходимо, кроме того, учитывать, что изменилось «алкогольное меню». В Российской империи наиболее распространенным спиртным напитком являлась высококачественная водка, в 1920-е гг. ее сменил самогон. Это существенно повлияло на ситуацию, связанную с употреблением алкоголя. Во-первых, в отличие от водки, имевшей крепость 40 °, крепость самогона, получаемого путем перегонки при помощи пара, составляет 40–50 °, а при повторной перегонке — 60–80 °. Во-вторых, примерно четвертая часть всего самогона производилась с применением примесей. Они использовались для большей «забористости» и, усиливая действие алкоголя, очень часто приводили к отравлению. Наиболее популярными примесями были: хмель, горчица, хрен, бензин, керосин, табак, полынь, перец, куриный помет, известь, купорос, мыльный камень, наркотики, белена, дурман, денатурат. В-третьих, лабораторные исследования 1920-х гг. показали, что самогон давал ощущение повышенной крепости от содержавшихся в нем резких и сильно действующих примесей (сивушных масел, альдегидов, эфиров, кислот и т. д.), которые не удавалось отделить от спирта при кустарном ведении производства. Этих примесей в самогонке было в несколько раз больше, чем даже в сыром заводском спирте, так называемой «сивухе», изъятой из продажи еще при царском правительстве по причине ядовитости. Таким образом, по разрушительному воздействию на организм потребителя самогон в несколько раз превышал водку [89] Панин С.Е. «Пьяная» преступность в России в 1920-е годы // Социологический журнал. 2002. № 4. С. 92–102. .

Стоит отметить, что по продажам легальной водки города значительно опережали деревню. Военный врач и один из лидеров антиалкогольного движения в 1920-е гг. Э.И. Дейчман (1889–1967), автор книги «Алкоголизм и борьба с ним» (1929 г.), утверждал, что «в 1927/28 гг. на душу населения в городах потреблено 0,74 ведра (15 бутылок), а в сельских местностях — 0,21 ведра (4 бутылки)». Факт распространения в деревне самогона, по его версии, не менял сути, и именно из-за города росло пьянство в деревне: «Если учесть и количество потребляемого на селе самогона, то и тогда душевное потребление в городах будет в 2 раза больше, чем на селе. Вот почему мы должны прежде всего начать борьбу с алкоголизмом в городе, который служит примером для села, а затем — бить алкогольного врага и в городе и на селе» [90] Дейчман Э. Факты и цифры об алкоголизме в нашей стране // Трезвость и культура. 1928. № 1. С. 5–6. .

Но не единой водкой успокаивали и развлекали себя горожане. Впервой половине 1920-х гг. наблюдался и бурный рост потребления пива, в котором власти иногда усматривали подходящую замену крепкому алкоголю. В Петрограде в 1922 г. оно составило 608 158 ведер, в 1923-м— 3 251 474 ведра, 1924-м— 4 641 589 ведер, 1925-м — 5 720 000 ведер [91] Образцов, врач. Еще о пьянстве // Егоровец. 1928. 27 сент. № 5 (50). С. 6. . Как правило, до 1925 г. пивоварением занимались предприятия потребкооперации (Петроградское единое потребительское общество — ПЕПО, позднее — Ленинградский союз потребительских обществ — ЛСПО), они же и продавали его через кооперативную сеть.