Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Желая развеять убеждение, что хулиганство было характерно только для низших слоев, авторы работ, включавших исторический очерк по истории появления хулиганства, подчеркивали, что оно было распространено и среди привилегированных слоев — офицерства, помещиков, купечества, в доказательство чего приводили примеры как из газет, так и из произведений русской классической литературы (Ноздрев из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя или бурсаки в «Очерках бурсы» Н.Г. Помяловского) [393] Бугайский Я. Хулиганство как социально-патологическое явление. М.; Л, 1927. С. 12–14; Эдельштейн А.О. Опыт изучения современного хулиганства // Хулиганство и поножовщина / под ред. Е.К. Краснушкина, Г.М. Сегал и Ц.М. Файнберг. М.: Мосздравотдел, 1927. С. 30; Утевский Б. Хулиганство в эпоху 1905–1914 гг. // Хулиганство и хулиганы: сб. / под ред. В.Н. Толмачева. М, 1929. С. 24. .

Подробному анализу хулиганство и его причины были подвергнуты наркомом просвещения А.В. Луначарским в докладе на тему «Упадочные настроения среди молодежи». В частности, он показал, что далеко не единичными были случаи, когда вчерашние уличные преступники становились преданными и сознательными борцами за революцию, ведь на путь преступления вставали из-за угнетения со стороны царизма: «Хулиган в бывшей царской России и в нынешней Европе есть озлобленный человек, не понимающий ясно, где причины одури и скуки, которые его сковывают, где причины того чрезвычайного недовольства своим положением, которое в нем возникает. Он хочет отомстить за свои обиды, излить свою злобу, с другой стороны — стремится разнообразить эту свою серую жизнь, разукрасить ее, расцветить каким-то проявлением протеста, ухарством, как-то доказать, что он есть сила, что его должны уважать, что он тоже заставит кого-то шапку перед собой ломать» [394] Луначарский А.В. Упадочные настроения среди молодежи // Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. М., 1927. С. 17. .

Хулиган — неорганизованный бунтарь, «инстинктивный» революционный элемент, и задача новой власти — направить его злость и энергию в нужное русло: «Мы прекрасно понимаем, что неорганизованные бунтари, люди, осознавшие всю звереобразность самодержавия или протестующие индивидуально-анархическим способом — против буржуазного строя, представляют из себя материал для грядущей организованной революции» [395] Луначарский А.В. Упадочные настроения среди молодежи // Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. М., 1927. С. 16. . Под смех присутствующих А.В. Луначарский также откровенно произнес: «Хулиган в некоторых случаях радует наше сердце — но только когда он проявляет себя в чужой, буржуазной стране» [396] Там же. С. 18. .

Это вовсе не означает, что хулиганы представлялись большевикам друзьями и соратниками, но объясняет, почему они готовы были бороться с ними не только и даже не столько репрессивными методами, сколько воспитательными и пропагандистскими.

Одной из «хулиганских» разновидностей в годы революции и Гражданской войны стали матросы-«клёшники» (так называли своеобразную полууголовную субкультуру, сложившуюся на флоте). Их отличали по штанам с невероятно широким клешем, а еще по демонстративному пренебрежению общественной моралью: «Построятся в боевую колонну. Проходят мимо девицы, общим хором какие-нибудь мерзости отмачивают» [397] Прохожий. Наши уродцы // Красный Флот. 1923. № 8. С. 115. . Позже, в годы нэпа обычная городская шпана переймет у клёшников их главный атрибут: «Носила эта братия широченные брюки клеш, да еще почище, чем у матросов. С наружной стороны штанины, снизу делался надрез, в который вшивался клин из черного бархата» [398] Бочаров А.А. «Клёшники»: к изучению субкультуры матросов военно-морского флота периода Революции 1917 года и Гражданской войны в России // Революция 1917 года в России: события и концепции, последствия и память. СПб., 2017. С. 428. .

Разница с дореволюционным периодом состояла еще и в том, что термин «хулиганство» стал более размытым [399] Weissman N.B. Rural Crime in Tsarist Russia: The Question of Hooliganism, 1905–1914 // Slavic Review. Vol. 37, No. 2 (Jun., 1978). P. 228; Smith S.A. The Social Meanings of Swearing. P. 195–196. . С одной стороны, хулиганами могли называть убийц и насильников, а с другой — «скрытым хулиганством» объявлялось, например, нежелание рабочих предъявлять сторожу пропуск на заводской проходной, ведь это «бессмысленное, никому ненужное упорство играет на руку чужакам, всегда готовым пролезть для разных скрытых целей на территорию завода» [400] Юревич В. Скрытое хулиганство // Голос Балтийца. 1928. 23 июня. № 10 (98). С. 1. .

Ярлык «хулигана» мог навешиваться даже на студентов, не сдавших в срок книги в библиотеку, женщин, пользовавшихся косметикой, или молодых рабочих, бросавшихся в бане шайками и брызгавшихся холодной водой [401] Konecny P. Library Hooligans and Others: Law, Order, and Student Culture in Leningrad, 1924-38 // Journal of Social History/ Vol. 30, No. 1 (Autumn, 1996). P. 97–128; Gorsuch A.E. «A Woman is Not a Man»: The Culture of Gender and Generation in Soviet Russia, 1921–1928 // Slavic Review/ Vol. 55, No. 3 (Autumn, 1996). P. 656; Жирков. Хулиганство в бане // Погонялка. 1926. 7 дек. № 18 (46). С. 4. . В «половом хулиганстве» могли обвинить девушку, очаровавшую комсомольца и тем самым отвлекшую его от партийной работы [402] Goruch A.E. Youth in Revolutionary Russia. Enthusiasts, Bohemians, Delinquents. Bloomington: Indiana University Press, 2000. P. 108. .

Отличительными признаками хулиганского поведения считались бесцельность преступления и «озорные» действия, сопряженные с явным неуважением к обществу. Хулиганство, по сути, являлось девиантной досуговой практикой, временем провождения свободного времени. И именно 1920-е гг. считаются эпохой его расцвета.

В 1926 г. криминологический кабинет Ленинградского губернского суда провел обследование 360 человек, которые попадали в дежурную камеру Губсуда и были привлечены к ответственности по ст. 176 нового Уголовного кодекса РСФСР (хулиганство). Общее руководство осуществлял директор Ленинградского диагностического института профессор Л.Г. Оршанский. По социальной принадлежности большинство было рабочими (75 %), затем с большим отрывом шли крестьяне (11,2 %) и служащие (6,9 %). По социальному происхождению рабочих — 42,7 %, крестьян — 42,8 %, служащих — 4,2 %. То есть значительную часть хулиганов составляли выходцы из крестьянских семей, что говорит в пользу тезиса о том, что хулиганство являлось следствием трудностей адаптации к жизни в большом городе и переносе в него крестьянских девиантных досуговых практик. Почти 70 % арестованных ранее не были судимы; 37,3 % привлекались за избиение прохожих, 27,7 % — за дебош в пьяном виде, 17 % — за оскорбление прохожих, 12,7 % — за сопротивление милиции, 1,9 % — за циничные действия, 3,4 % — прочее; 74,4 % преступлений совершалось на улице, 11,1 % — в пивной, 9,6 % — в квартире, 1,9 % — в саду и 3 % — на месте службы. Подавляющее большинство преступлений совершалось в состоянии алкогольного опьянения — 88 % [403] Хулиганство и преступление. С. 136–137. , 80 % преступлений совершалось в одиночку: «Таким образом, хулиганских выступлений “скопом”, шайкой мы среди обследуемых имели всего 20 %. Это действие в одиночку является очень характерным. Некто идет в трактир или пивную и напивается. В опьяненном и возбужденном состоянии он идет домой и по дороге совершает тот или иной хулиганский выпад. Это обычные пьяные скандалисты. Они не знают никаких кличек, у них нет районной „известности“, у них нет заранее обдуманного и приготовленного плана „действий“. Напротив, они на следующий день, после протрезвления и осознания совершенного, „ничего не понимают“ и „не знают, как это случилось“. И перед обследователями оказывались мирные люди, со стыдом вспоминающие о своих „похождениях“» [404] Хулиганство и преступление. С. 137. . Исследователи связывали склонность к преступлению с некультурностью, являвшейся следствием необразованности — более чем у 76 % арестованных лишь низшее образование, т. е. они были малограмотными, отсюда и политическая несознательность — 70 % заявили, что не интересуются политикой, 50,5 % призналось, что не читают газет [405] Там же. С. 142. .