Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Врач клиники душевных болезней Военно-медицинской академии Н.И. Бондарев в 1925 г. сообщал, что большинство больных, которые поступали в клинику, были наркоманы. Он обращал внимание на то, что морфинисты «живут очень дружно между собою, поддерживают друг друга, делятся, когда достанут впрыснуть». При их лечении применялся способ внезапного лишения морфия. «Голод» после этого чувствовался всего 3–4 дня. Через две-три недели здоровье, по уверению врачей, восстанавливалось.

Сотрудница Психоневрологического института, доктор Р.Я. Голант, ведя статистику больных, установила, что «большинство алкоголиков — люди занятые, больше всего служащие и рабочие. Среди морфинистов преобладают сестры милосердия, врачи, фельдшера и др. лица медицинского персонала. Большинство из них побывало на войне, многие ранены. Стремились заглушить боль, попробовали морфия, — помогло, — и постепенно втянулись» [368] Борьба с алкоголизмом и наркотизмом // Красная газета. Вечерний выпуск. 1925. 31 янв. № 26. С. 3. .

Седативный наркотик использовался для того, чтобы снять напряжение, достигавшее невиданного уровня в период Гражданской войны. Так, один из петроградских партийных работников стал морфинистом «благодаря» своему товарищу, который предложил попробовать наркотик как средство «для того, чтобы побороть усталость и понизить нервное напряжение, вызванное работой во время наступления Юденича на Петроград» [369] Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. С. 48. .

Разумеется, за употребление наркотиков наказывали, однако в условиях царившей анархии это могло приводить к абсолютно обратным результатам. Например, одного матроса в 1920 г. осудили за употребление наркотических средств и за самовольную отлучку с корабля и приговорили к двум месяцам гауптвахты и трем месяцам в штрафной роте. По его словам, отбывая наказание, он злоупотреблял наркотиками еще больше [370] Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. С. 52. .

Количество морфинистов в Ленинграде, как и наркоманов в целом, резко пошло на спад после введения дешевой водки в 1924–1925 гг. [371] Кутанин М.П. Вопросы теории и практики морфинизма // Труды первого всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. М.; Л., 1929. С. 40. . Для значительного числа потребителей наркотики были лишь заменой алкоголя, вынужденной в условиях действовавшего с 1914 по 1924 г. «сухого закона». Тем не менее, проблема не исчезла. Со временем социальный состав морфинистов стал меняться, став более характерным для деклассированных элементов вроде проституток или бандитов [372] Васильев П.А. Наркотизм в Петрограде-Ленинграде в 19171929 гг. Пути решения социальной проблемы // Вестник Лениградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия История. 2010. № 4. С. 21. .

Поводы к началу употребления наркотика были достаточно разнообразными. Большинству делались инъекции в лазаретах для обезболивания. Бывали случаи, когда инъекции делались средним медицинским персоналом без всякого повода. Также их могли делать при ишиасе, плеврите, печеночной колике или даже зубной боли. По утверждению врача, «была и такая категория больных, у которых отсутствовали какие-либо мотивы, кроме любопытства и стремления испытать новые ощущения, или у которых поводом является тоска, душевный разлад, служебные или семейные конфликты». У одной из морфинисток, жены врача, повод колоть морфий оказался весьма своеобразным — она прибегла к морфию с целью подавить в себе половое влечение, которое не могло быть удовлетворено вследствие импотенции мужа. По ее словам, на это ее надоумила одна знакомая, испытавшая способ на себе.

Максимальная средняя суточная доза вводимого морфия у обследовавшихся пациентов составляла 0,5 г. Наиболее часто встречались дозы от 0,5 до 1 г. Самая большая доза — 5 г в сутки, а один из больных при опросе называл дозу до 20 г. Период начала потребления сравнительно поздний — 29–37 лет, хотя были и исключения. В случае с молодыми людьми причиной начала потребления могли являться стремление к подражанию и соблазн. Например, одна 17-летняя девушка стала впрыскивать себе морфий по совету такого же юного морфиниста, сына врача. Другой больной рассказывал, что на домашних вечеринках, где собиралась молодежь, шприц и морфий не раз предлагались «за компанию» желающим испытать его действие [373] Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. С. 47. .

Последствия от потребления морфия были связаны не только с наркотической зависимостью, но и с угрозой абсцессов, мучительной смерти из-за грязной иглы или воды. В связи с этим некоторые искали альтернативные способы его потребления. Так, один из наркоманов обливал раствором морфия табак и курил до опьянения.

Со временем доставать наркотик становилось сложнее. Также сокращению потребления способствовали репрессивные меры. Несмотря на то что проблема существовала, в глазах власти она не представлялась первостепенной. Как уже отмечалось, наркоманами в основном оставались деклассированные элементы, чья жизнь постепенно катилась к бесславному финалу. В вечернем выпуске «Красной газеты» от 8 мая 1928 г. напечатан рассказ «О морфии», повествующий об одном из таких людей, ленинградском морфинисте по фамилии Романов.

«Морфий не только лекарство. Первое впрыскивание морфия Романову сделали 8 лет тому назад на восточном фронте. А потом Романов сам не заметил, как превратился в морфиниста. Дозы пришлось увеличивать. В последние 3 года его „не устраивало“ меньше грамма в день.

13 января был тяжелый день: без морфия и без денег. Бобров на суде рассказывает теперь очень жалостно, как страдал его приятель:

— Ведь тошнило ж парня, надо понять…

На другое утро, чуть свет, Романов явился к Боброву с портфелем. Странный портфель. В нем были револьвер, веревка, отвертка, фонарик, бутылка с дисцилированной водой и металлическая коробочка со шприцем. Вода и шприц — орудия морфиниста (в воде разводят это средство), все остальное — орудия налетчика.

Кроме Боброва, осуществлению предприятия выразил намерение способствовать и Румянцев. Сами они не морфинисты, но:

— Нельзя ж не сочувствовать.

Итак, собрались на налет.

— Ничего подобного, — возражает торопливо Бобров. — Хотели только народ подержать.

— То есть как это?

— Да так, чтобы никто не мешался.

Романов решил сперва ехать в Стрельнинскую аптеку. Там оказалось много народу: „всех не удержишь“. Оттуда — в аптеку поселка Володарского. Там были в это время только заведующий Томашевский и ученица Шаверина.

Ввалились с револьвером. Бобров и Румянцев связали испуганных аптечных работников, утащили их в заднюю комнату, а Романов принялся хозяйничать на полках.