Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Ее вывели, попросту вытолкали на улицу.

— А для чего вы пришли в клуб? — задает ей вопрос прокурор тов. Григорьев.

— Разве мы не имеем таких же прав, как мужчины, — следует ответ. — Я пришла заработать.

— Как?

— Очень просто. Я — проститутка…“» [345] Гард Э. Традиции клуба «Торговый» // Там же. 1927. 2 нояб. № 297. С. 3. .

Уполномоченный Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции Л.С. Залинсон в данном «Красной газете» интервью заявил, что «причины растрат — главным образом пьянство и картежная игра» [346] Борьба с растратами (Беседа с уполномоченным Н.К. РабочеКрестьянской Инспекции Л.С. Залинсоном) // Там же. 1925. 6 февр. № 31. С. 3. . По мнению одного из авторов сборника «Растраты и растратчики», Н.Н. Гедеонова, неопровержимой является связь растрат, азарта и алкоголя: «Алкоголь и азарт могут не только вызывать собою учинение растрат для их непосредственного удовлетворения, когда они засасывают человека в свою тину, делая его безвольным рабом разгоревшихся страстей, но и создавать условия, весьма благоприятствующие осуществлению этих преступлений; под влиянием хотя бы в незначительной дозе воспринятого алкоголя или в пылу разгоревшихся страстей азарта человеку всегда будет легче посягнуть на вверенные ему по службе ценности, чем в совершенно нормальном состоянии, когда он действует вполне сознательно и уравновешенно» [347] Гедеонов Н.Н. Влияние алкоголя и азарта на растраты // Растраты и растратчики. С. 98. .

Н.Н. Гедеонов, как и многие другие властные пропагандисты, напирал на то, что жертвами соблазна становятся те, кто попал под влияние чуждых пролетарию и коммунисту ценностей и «отрыжки старого быта»: «Суммируя имеющиеся у нас сведения, мы приходим к тому заключению, что влияние алкоголя и азарта на растраты велико и всеобъемлюще; оба эти фактора мощно пополняют ряды правонарушителей все новыми и новыми жертвами. Обилие этой жатвы имеет глубокое социально-экономическое значение, ибо веками взлелеянный капиталистический строй представляет собой самую лучшую, самую подходящую почву для их произрастания. Беззастенчивая эксплуатация одних лиц, экономически более слабых, другими, более сильными, неравномерное накопление богатств в руках немногочисленной кучки людей за счет почти полного обнищания масс, естественно, создают самую плодородную и подходящую почву для всхода и размножения таких антисоциальных явлений, как потребление алкоголя, наркотиков и процветание азарта во всех его проявлениях. Не будь этих, капитализмом созданных, социальных аномалий, не было бы и того сильного распространения алкоголизма и азарта. В нашей советской действительности эти аномалии весьма распространены, как и многие другие, от прошлого унаследованные, явления: они — не что иное, как пережиток былого, пережиток той эпохи, которая у нас безвозвратно ушла в прошлое» [348] Там же. С. 110–111. .

Публицист А. Селиванов в статье, посвященной борьбе с растратами, показывал любителей поиграть на казенные деньги жалкими и слабыми существами:

«Едва ли будет ошибкой утверждать, что три четверти растрат учиняются людьми не злой, а только слабой воли. Чаще всего это — люди, психически больные, с волей, уже расшатанной тем или иным пороком, той или другой страстью, в жертву которой они приносят не только чужие деньги, но и всю свою жизнь.

Влюбленные субъекты, одержимые страстью к женщине, неумолимо требующей от них денег и роскоши, алкоголики и кокаинисты сравнительно реже встречаются среди лиц, запускающих руку в казенный сундук. Кадры растратчиков чаще всего пополняют игроки.

Загляните в газетную хронику: все эти маленькие люди нашего быта — кассиры, управдомы, в чьи руки попали чужие деньги, — гибнут жертвами одной и той же мечты — поймать улыбку Фортуны за клубным столом или на беговом ипподроме. Чужие, доверенные им суммы, для них отнюдь не цель, а только средство, только орудие, с которым они пробуют поймать свое счастье, свою „синюю птицу“» [349] Селиванов Арк. Борьба с растратами // Красная газета. Вечерний выпуск. 1925. 17 февр. № 40. С. 2. .

Центрами подобных соблазнов, разумеется, являются города, «где к услугам пьющих имеется целая плеяда пивных и ресторанов, так усиленно манящих к себе всевозможными аттракционами и деланным, аляповатым уютом» [350] Гедеонов Н.Н. Влияние алкоголя и азарта на растраты. С. 102. .

Замечание про аляповатый уют не стоит объяснять лишь стремлением автора подчеркнуть безвкусицу и пошлость подобных мест. Тот же Владимирский клуб выглядел богато и празднично, но только по меркам 1920-х гг. Отвратительным он показался известному эмигранту В.В. Шульгину, который в январе 1926 г. тайно посетил Ленинград. Один из знакомых предложил ему:

«— Желаете на закуску дня посмотреть нечто интересное? Как вы думаете, какое учреждение в „республике рабочих и крестьян“ открыто всегда, т. е. не закрывается ни днем, ни ночью?

Подумав, я сказал:

— Наверное, государственный кинематограф.

— Нет, не угадали.

— Ну так библиотека, родильный приют, Агитпросвет…

Он рассмеялся и сказал:

— Идем.

Пройдя несколько улиц, мы попали на бывший Владимирский проспект, а как он сейчас называется — не поинтересовался. Вошли в освещенный подъезд, где обширная вешалка ломилась от платья. Поднялись по достаточно торжественной, ярко освещенной лестнице. Взяли какие-то билеты и затем вошли в залу. Посередине ее журчал фонтан, ниспадая на какие-то ноздревато-тошнительные камни, как почему-то бывает у таких фонтанов. Кругом стояли столики. Напротив была стена с огромными окнами, через которые виднелась другая зала, еще ярче освещенная, очевидно, концертный зал. На эстраду взошел солидный человек, впрочем, хорошо одетый, который не мог быть не чем иным, как баритоном. Действительно, он массивным голосом стал „просить позволения“:

— Позвольте, позвольте!..

И полился пролог из „Паяцев“, нестерпимо надоевший и все же ужасно красивый.

Но мы предоставили ему изъясняться с публикой о страданиях салтимбанков и прошли в другую залу, дверь в которую виднелась налево. И там я увидел нечто, пожалуй, более интересное, чем творение Леонкавалло.

Отвратительный, мутный дым стоял в этой зале. От него тускнел яркий свет электричества. И физическая и психическая атмосфера этой комнаты была нестерпима.

Вокруг столов, их было штук десять, больших и малых, сидели люди с характерными выражениями…

— Что это? — сказал я. — Игорный дом?

— Да. Это то учреждение, которое в пролетарской республике не закрывается ни днем, ни ночью!

— Как? Никогда? Даже для уборки?

— Никогда. Республика не может терять золотого времени. В четыре часа утра, в двенадцать часов дня, в шесть часов вечера — когда ни придите, здесь все то же самое: все те же морды и все тот же воздух.