Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Я не мог тут долго выдержать. Здесь было слишком отвратительно. Кроме того, моя строгая фигура, в девственно-синей толстовке, была живым укором этому ужасному падению коммунизма.

Мы вышли в соседнюю залу и у журчащего фонтана слушали баритонов и теноров, видели пляшущих барышень, воображавших себя балеринами, пили чай с пирожными и философствовали.

Так вот, значит, каков социалистический рай! Не видя ее, я еще лучше улавливал коллективное выражение лица гнусной соседней залы. Мужские и женские лица, старые и молодые, сливались в одну скверную харю, нечто вроде химеры с лицом скотски отупевшим.

Публика тут была разная. Были хорошо одетые, но большинство было мятых и грязных, очевидно, небогатых. От этого делалось еще сквернее, ибо не с жиру пришли сюда эти люди; их притянула страсть, неумолимая, севшая уже на них верхом, как ведьма на Хому Брута.

— Кто ж содержит этот притон? Неужели государство?

— Почти что. Номинально какое-то общество, но львиная часть доходов идет… на народное просвещение.

— Черт возьми!» [351] Шульгин В.В. Три столицы.

К концу 1920-х гг. городские центры азарта оставались столь же непрезентабельными. После закрытия карточных домов центрами азартных игр стали бильярдные. Одна из самых известных из них находилась в гостинице «Европейская». Ныне это один из самых дорогих и престижных районов города, а в 1920-1930-е гг. — место, куда Д. Хармс с приятелями мог зайти попить пива под соленый вареный горох. Драматург и киносценарист Н.Р. Эрдман в самом конце 1920-х гг. описал совместный с В. Маяковским поход в бильярдную так: «Это было очень злачное место по вечерам. Всегда очень много бильярдов, всегда в накуренной, густой такой обстановке, всегда подозрительные люди там собирались в большом количестве, играли крупно на деньги, мазали и выпивали» [352] Цит. по: Чистиков А.Н. Государство против карточной игры. С. 314. Ленинградская правда. 1928. № 96. 25 апреля. С. 5 — Что заставило воровать? — спросили Костю. Костя долго молчал, мял свою кепку, а потом, когда его щеки налились румянцем и из глаз быстро закапали слезы, тихим голосом заговорил: — Шел с папой по Знаменской. У Бассейной стоял дяденька и кричал: „За три копейки стреляй, десять конфект получай!“. И мы с папкой стреляли. Дяденька кружок крутил, а я из пистолета стрелял. Девять копеек проиграл и пять конфект выиграл… А потом стал без отца один ходить и стрелять в круг. Мама мне каждое утро 10 копеек на завтрак давала. На мамины деньги я стрелял на конфекты. Раз меня увидела тетя Дуня и маме сказала. Мама не стала мне больше давать денег. Я продал татарину ранец и арифметику и хрестоматию. .

Как и в случае с пьянством и хулиганством, ленинградская улица давала возможность пристраститься к различным девиантным досуговым практикам с самого детства. Исключением не были и различные азартные игры. Вот история 13-летнего Кости, задержанного за кражу.

«Дежурная комната уг. розыска.

Без умолку, скрипит и хлопает дверь. Входят новые лица. Одни уходят обратно. Другим вежливо предлагается:

— Останьтесь, товарищ. Разрешите обыскать.

Такое предложение сделано и Косте С., 13-летнему мальчугану, ученику одной из советских школ.

Ленинградская правда. 1928. № 96. 25 апреля. С. 5

На деньги я выиграл 33 конфеты. На остальные 13 копеек с Мишкой и Колькой мы играли в „стуколку“ [353] Стуколка — разновидность карточной игры. Свое название получила из-за того, что игрок объявляет о своем желании играть легким постукиванием костяшками пальцев о стол. .

Раз Васька „Рыжий“ позвал нас играть в „очко“. И в карты мы стали играть очень часто, почти каждый день. С урока „канали“ и играли в „очко“ на парадной у Марии Васильевны, на паперти Знаменской, или на песке, у разрушенного дома.

Мы ходили все в „Рекорд“. С нами стал играть Витька-беспризорник, и всех он нас обставлял.

…Из комода взял мамины и Зинины часы. Мы с „Рыжим“ их продали. Деньги проиграли в „очко“. Еще продал пальто и деньги тоже проиграл. Хотел „загнать“ велосипед нашего квартиранта Василия Карповича. На Бассейной меня поймали.

<���…> За три копейки стреляй, десяток конфект первосортных получай, — зазывают уличные крупье любопытную детвору.

Игра на конфекты увлекательная. Ее очень любит детвора. Эта игра происходит почти на всех улицах города. С утра до вечера ребята толпятся около вращающихся дисков и хлопающих пистолетов, проигрывают деньги, данные на завтрак. Ученики школ „простреливают“ книги и ранцы. Увлеченные игрой, забывают про школу, пропускают занятия.

— Ну, еще разок стрельни, — уговаривает этот содержатель уличного игорного клуба.

И мальчуганы нажимают, стреляют, выстреливая последние гроши из кармана.

— Иной раз три петуха зашибаем, — хвастаются конфектные крупье.

От игры на конфекты детвора переходит на „стуколку“. Или уже, стоя на коленях, с азартом хлопают монетой по монете, с горящими глазами ожидая:

— А скоро ли перевернется „орлом“?

Забыв про школу, Ленька „жарится“ в „стуколку“. Вот опустели уже карманы — больше нет денег. Снял ранец. Вынул книги — и…

— Малай, купи.

Книги проданы. И опять зазвенела монета о монету.» [354] Черных Андрей. Детские казино // Ленинградская правда. 1928. 25 апр. № 96. С. 5. .

По уверению автора статьи, таких, как Костя, было много, и милиция была бессильна остановить выкачивание денег из детских карманов.

Сегодня игровая зависимость — лудомания — является сферой внимания психологов и психиатров. Но в 1920-е гг. азартные игры рассматривались исключительно в социальном ключе. Они могли быть забавным времяпрепровождением, безобидным развлечением или опасным пороком, общественным злом. Но в любом случае избавление от пристрастия к игре лежало в плоскости карательных мер, с одной стороны, и пропагандистских усилий — с другой.

Грань между осуждаемым, но дозволенным, и запретным в области досуга была подвижной и неопределенной. Одни и те же виды развлечений могли допускаться, а через какое-то время запрещались. Так стало с потреблением алкоголя, с проституцией, с азартными играми. В 1920-е гг. криминализации подвергались употребление наркотиков, хулиганство и др.

В последние годы история борьбы с наркоманией, ее медицинские и юридические аспекты привлекает историков [355] Васильев П.А. Историография наркотизма в раннесоветской России: обзор и критика // Вестник Лен. гос. ун-та им. А.С. Пушкина. 2011. Вып. 3, т. 4. С. 85–92; Панин С.Е. Потребление наркотиков в Советской России (1917-920-е годы) // Вопросы истории. 2003. № 8. С. 129–34. , но мы обратим внимание на потребление наркотиков в контексте досуговой культуры. Врач Л.М. Василевский в своей книге «Дурманы» задавался вопросом: «Для чего люди одурманиваются?». По его мнению, «быт громадного большинства людей безрадостен; вот основная причина страшного распространения одурманивающих средств». В то же время исследователь подчеркивал потребность «встряхнуться», «на минуту порвать установленный и регулярный строй жизни, внести в него некоторую сумятицу и разнообразие» [356] Василевский Л.М. Дурманы (наркотики). М., 1924. С. 5–6. .