Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Возникает вопрос: какая же связь между этой семейной хроникой и растратой институтских денег?

Связь, оказывается, прямая, первые позаимствования из кассы учреждения ради „нее“. А дальше — как известно:

Хотел покрыть долг — пошел в клуб и проиграл…

Есть еще одна страница в жизни Кольварского, страница, которую не смогла вырвать даже „демоническая женщина“: страница из его прошлого» [341] Гард Э. Растрата Кольварского // Красная газета. Вечерний выпуск. 1927. 21 окт. № 285. С. 3. .

Дело в том, что до революции Кольварский принимал активное участие в борьбе с царизмом. В 1905 г. он организовал подпольную типографию в Лесном, дважды сидел в тюрьме, а в 1906–1907 гг. его квартира являлась местом встречи революционеров. Судя по всему, это обстоятельство спасло Кольварского. Правда, судьба его сложилась трагически. В 1938 г. его расстреляли за контрреволюционную деятельность. На тот момент он был начальником медснаба Управления Дальлага в Хабаровске. Реабилитирован в 1958 г.

Среди основных мотивов, толкавших к растрате, в 1925 г. 10,8 % приходился на «проигрыш» и 1,6 % — на «бега», тогда как чуть более 22 % — пьянство [342] Лурье М.Л. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа // Антропологический форум. 2013. № 518. С. 273. . Так, Н. Полетика в своих воспоминаниях подчеркивал, что главный центр развлечений в Ленинграде, Владимирский клуб, посещался далеко не только нэпманами: «Ночью Владимирский клуб был заполнен не столько нэпманами, сколько кассирами крупных предприятий и учреждений. Они были буквально одержимы надеждой на выигрыш, но дело обычно кончалось проигрышем казенных денег. Затем кто вешался, кто травился, кто шел в тюрьму» [343] Полетика Н.П. Воспоминания. Тель-Авив, 1982. С. 267. .

Описание отдыха во Владимирском клубе встречаем в повести В. Катаева «Растратчики». Главные герои, московские служащие Филипп Степанович и Ванечка, загуляв с казенными деньгами в кармане, решили в компании некой Изабеллы приехать развлечься в город на Неве, тем более что их спутница всячески хвалила бывшую столицу: «Останетесь в восторге. Там, во Владимирском клубе, можете представить, прямо-таки настоящие пальмы стоят и кабаре до пяти часов утра. В рулетку игра идет всю ночь. Одна моя ленинградская подруга — тоже, между прочим, довольно интересная, но, конечно, не так, как та, про которую я говорила Ванечке, — за один вечер, ей-богу, выиграла четырнадцать червонцев, и, между прочим, на другой же день у нее вытащили деньги в трамвае… Между прочим, в Ленинграде всё проспекты. Что у нас просто улица, то у них проспект. Определенно».

Непутевые растратчики прислушались к совету и отдохнули в этом культовом месте. После ресторана, где они кутили до закрытия, они, уже в компании двух дам, «очень пьяные, поехали на извозчиках продолжать кутеж в знаменитый Владимирский клуб. Во Владимирском клубе, точно, имелись пальмы в зеленых кадках и играли в рулетку. Дым стоял коромыслом, а на эстраде уже танцевали гопака. Посидели в общей зале, но, так как Ванечка порывался на эстраду и желал исполнять куплеты, пришлось перейти в отдельный кабинет. Безо всякого аппетита ели свиные отбивные котлеты и пили портвейн, херес, пиво — что попало. Когда же от хереса стало гореть в горле, а глаза сделались маринованные, тогда прошли в игорную залу. Стоит ли описывать, как играли? Дело известное. В рулетку везло, в девятку не везло. Женщины страшно волновались, просили на счастье и бегали между столов, красные и злые, спеша сделать ставку и примазаться. Потом в рулетку не везло, а в девятку везло. Потом и в рулетку не везло, и в девятку не везло. Это продолжалось до четырех часов утра. Тут же познакомились со многими компанейскими парнями и вместе с этими компанейскими парнями перешли в большой кабинет с фортепьяно; позвали двух куплетистов и выпили уйму водки».

Фактическая информация, которой мы обладаем, склоняет к тому, что художественное описание не сильно отличалось от действительности. Так, в начале 1925 г. к ответственности был привлечен заместитель заведующего портовой конторой «Северокустарь» И.А. Голубев за систематическую растрату. По словам Голубева, он проиграл около 5 тыс. руб. во Владимирском клубе. В это же время к помощнику прокурора Центрального района явился уполномоченный в Ленинграде комиссии по постройке госзданий в Николаевске, инженер И.С. Серебрянский, заявивший о сделанной им растрате 5 тыс. руб. Деньги он проиграл также во Владимирском клубе [344] Растраты // Красная газета. Вечерний выпуск. 1925. 7 февр. № 32. С. 3. .

Владимирский клуб в то время — самое культовое и «цивильное» место, другие подобные места были куда более злачными. Вот, например, описание клуба «Торговый», которое мы знаем благодаря освещению в прессе суда над его сотрудниками, поколотившими пьяных и буянящих посетителей.

«Перед нами проходят ночные тени города.

— Официанты и швейцары игорного клуба, лотошники, клубные дамы, завсегдатаи буфета, торгующие круглые сутки девицы „без предрассудков“…

Они вводят нас в особый мир. Мы входим сюда с опаской.

Здесь спят только за карточными столами, ужинают только с незнакомыми, не обижаются, когда их „вежливо просят о выходе“, воруют друг у друга каракулевые шапки и ходатайствуют о допущении в уборную бесплатно, ибо иначе — не хватит на „последнюю карту“ в лото…

Вот швейцар этого заведения, Антонов.

— Я швейцаром здесь 1 1/2 года, мне всего 42 года, но я чувствую себя инвалидом… Уходя из дому, я каждый раз прощаюсь с семьей так, точно иду на казнь…

Его бьют постоянно. Почтеннейшая публика. И он привык. Тоном расторопного философа он поясняет:

— Мне дают по морде, и я в ответ даю по морде.

И он спрашивает:

— А что же делать? Если на каждого, кто меня ударил, я подал бы в суд, все суды были бы завалены жалобами…

Свидетель, помощник коменданта, рассказывает, в голосе у него отчаяние:

— Какая публика бывает? А такая. Сидит посетитель в буфете, с дамой и вдруг — крик, дама стянула у него бумажник и с ним исчезла. Другой посетитель заявляет, что сосед только что вытащил у него из кармана каракулевую шапку.

За сутки через клуб „Торговый“ проходит до 800 человек, а в ночь на воскресенье — до 1000. Приходят уже пьяные, часто избитые, выкинутые из какого-нибудь бара, наглые, возбужденные. И скандалят, скандалят, — точно за этим и пришли.

Когда были наряды милиции, было лучше, после снятия пикета милиции коменданты не справляются. Их бьют постоянно. Сами коменданты не оставались в долгу.

„Другой свидетель видел, как женщина рвалась в клуб, а ее не впускали, тогда она забилась в истерике.

— Вот эта самая! — радостно узнает свидетель в толпе потерпевших некую гражданку.