Башир Мальсагов - Дипломатический спецназ: иракские будни

Все меньше времени оставалось до моего отъезда. Я прикипел к Багдаду, к иракцам. Мне было комфортно с ними, я с уважением относился к их стойкости и выдержке, очень ценил их человеческие и личностные качества, то, что они с достоинством продолжали нести свою тяжелую ношу, несмотря на огромные страдании и лишения, которые выпали на их долю. Я оставлял в этой стране частицу своего сердца. Конечно, мне трудно назвать хоть одну арабскую страну, где мне приходилось работать за эти почти 40 лет и где я не оставил бы часть своего сердца, где не проникался бы самыми добрыми чувствами к народам этих стран, но Ирак — это отдельная статья, он занял в моей душе особое место. Однако специфика нашей дипломатической работы такова, что мы находимся в длительной служебной командировке в любой из стран 3-4 года, а дальше возвращение на Родину и через пару лет — уже, как правило, в другую страну. В Ираке я пробыл всего полтора года. Но могу утверждать, и думаю, что многие со мной согласятся, особенно те, кто находился здесь в этот трудный послевоенный период, что иногда некоторые дни по своему политическому накалу, по насыщенности серьезными событиями, зачастую, к сожалению, кровавого характера, по своей эмоциональной и психологической нагрузке на каждого из нас, можно было приравнять к месяцам обыденной, монотонной жизни в других условиях, а месяцы, соответственно, равнялись годам. В этом смысле мне казалось, что я находился здесь длительное время, тем более, что здесь у меня было много встреч с друзьями, различными собеседниками и, разумеется, много ярких впечатлений от увиденного и услышанного.

Но рано или поздно наступает момент расставания. 31 мая на замену мне прилетел новый консул I секретарь А.А. Полипов. Я его знал раньше, так как он работал до этого завконсотделом Посольства в Ливане, а я как замначальника отдела стран Африки, Ближнего и Среднего Востока Консульского департамента, курировал наши консульские учреждения в арабских странах. Как и принято, я начал вводить его в курс дела. 1 июня вместе с ним мы нанесли визит первому заместителю Директора Протокольного департамента МИД Ирака X. Халифе. Он — из старой иракской дипломатической гвардии, которая по-особенному относилась и продолжала относиться к представителям СССР, России, очень приятный человек. Вновь повторил хорошие слова в мой адрес. Именно он поддержал меня год назад, 1 июня 2004 года, в конфликте с прежним директором Протокольного департамента, когда я от нашего Посольства прибыл в МИД, чтобы оттуда направиться на церемонию передачи П. Бремером власти Временному иракскому правительству. Х. Халифа обещал поддерживать со мной контакт, будь то в Каире, в другой арабской стране или в Москве.

Последующие дни я передавал новому консулу дела, контакты, консультировал его по существующим и еще не решенным актуальным проблемам. 4 июня посол провел мероприятие по случаю моего отъезда, говорил теплые, проникновенные слова обо мне, о проделанной работе, сказал, что она заслуживает поощрения. 5 июня он сообщил мне, что обратился в Центр с ходатайством о награждении меня орденом Мужества.

Настроение у меня уже было нерабочее, состояние — расслабленное, вот-вот — и я буду в Москве. Но 6 июня в Посольство явился представитель Совета племен Аль-Ахвар («Ахвар» — это множественное число от арабского слова «хаур», означающего «озеро» или «лагуна»). Почему-то их племена с чьей-то подачи назвали «болотными арабами». Они жили на этих озерах, промышляли рыбой, но осенью 1991 года болота, правильнее сказать, водные массивы в устье Шатт аль-Араб (образовались в результате слияния двух главных рек — Тигр и Евфрат), были осушены, а их жители — племена «болотных» арабов переселены в специально построенные и подконтрольные властям «резервации». Посетитель сказал, что его направили именно ко мне шейхи племен Басры, Амары и Насырии. т.е. трех южных провинций, жаловался, что иранцы нагло захватили все их места обитания на юге, хозяйничают в Басре и других провинциях, не дают житья иракцам, в том числе и его соплеменникам. Шейх не назвал своего имени, но представил себя в качестве политсоветника Совета племен «болотных арабов» и просил российское посольство вмешаться и исправить несправедливость. Он гордо поведал о себе, что регулярно посещает (нелегально) Хузестан и выполняет функцию связного с Фронтом освобождения Арабистана (в Иране).

Конечно, я вынужден был разочаровать его, объяснить, что мы и как сотрудники посольства, и как представители России не вмешиваемся во внутренние дела Ирака и предложил ему решать существующие у них проблемы с иракскими властями.

7 июня в 9.00 утра наша небольшая колония собралась во дворе Посольства. Пришли все. Выехали на двух бронированных «Субурбанах» в сопровождении «Заслона». Помощник посла по вопросам безопасности А.В. Страхов сказал мне, что за воротами Посольства люди тоже собрались проводить меня. Я искренне недоумевал, какие люди, ведь других россиян в Ираке уже не было. Оказывается, все сотрудники нашей внешней охраны — иракского спецподразделения по охране диппредставительства шеренгой выстроились у въезда в Посольство. Как только наши автомашины появились, подполковник Аднан скомандовал «Смирно!» и 20 бойцов подразделения охраны дружно приветствовали меня. Это была очень трогательная для меня сцена.

По дороге в аэропорт (она называлась «дорогой смерти») особых происшествий не было, нас беспрепятственно пропускали через многочисленные блокпосты. В самом аэропорту при оформлении вылета единственное, что пришлось сделать, это открыть сумку, так как на мониторе сотрудники службы безопасности (иракцы) увидели что-то, показавшееся им подозрительным. Хотя они не требовали от меня открыть сумку, я решил показать им, что российские дипломаты никогда ничего запрещенного не провозят; они оценили мой жест и пытались хоть чем-то проявить свое внимание ко мне. Они сами помогли мне с небольшим багажом — чемодан и сумка. Члены экипажа самолета также пытались проявить ко мне повышенное внимание, им сказали, что летит российский консул. Они дали мне газету «Аз-Заман» (07.06.2005 г.), в которой сообщалось об очередном конфликте между Центральным правительством и курдскими властями. Накануне в Киркуке были сразу уволены из полиции 1500 курдских солдат и офицеров. Оказывается, они были отстранены еще при С. Хусейне, а после свержения иракского режима вернулись в Киркук и были восстановлены на работе по решению правительства Курдистана. Но поскольку это решение не было согласовано с МВД Ирака, то премьер-министр И. Джаафари (шиит) выразил резкое недовольство сепаратными действиями курдов. К тому же туркоманы и представители других национальностей, исторически проживавших в северных районах Ирака (Киркуке, Мосуле и др.), также неоднократно выражали крайнее недовольство политикой курдских властей и требовали от центрального правительства принять соответствующие меры по обеспечению их прав, иначе дело могло бы дойти до обострения межэтнической и межконфессиональной вражды, чреватой угрозой полномасштабной гражданской войны.