Ричард Мейсон - Краткая история Японии

Не будет преувеличением сказать, что на страницах Макура-но соси сверкает яркая индивидуальность автора. Сэй-Сёнагон, в отличие от своих меланхоличных и робких товарок, в полной мере наслаждалась жизнью при дворе и не чувствовала себя, будучи женщиной, причем не из самой знатной семьи, человеком второго сорта. Это, а еще остроумие радикально отличают «Записки у изголовья» от никки , написанных другими женщинами, жившими в эпоху Хэйан.

Оценить юмор автора без знания культурного фона этого периода — задача непростая. И тем не менее в нем есть ключевой элемент — умение соединять обыденное с неожиданным, создающее ощущение парадокса, например, когда Сэй-Сёнагон заканчивает раздел о птицах следующими строками о хототогису , или кукушке:

Словами не выразить, как я люблю кукушку! Неожиданно слышится ее торжествующий голос. Она поет посреди цветущих померанцев или в зарослях унохана , прячась в глубине ветвей, словно дразнит.

В пору пятой луны, когда льют дожди, проснешься посреди недолгой ночи и не засыпаешь больше в надежде первой услышать кукушку. Вдруг в ночном мраке звучит ее пленительный, волнующий сердце голос! Нет сил противиться очарованию.

С приходом шестой луны кукушка умолкает, ни звука больше, но напрасно мне искать слова, о кукушке всего не расскажешь.

Все живое, что подает свой голос ночью, обычно радует слух.

Впрочем, есть одно исключение: младенцы [48] Здесь и далее Макура-но соси цит. в переводе В. Н. Марковой. [49] Morris (transl. and ed.). The Pillow Book of Sei Shønagon. P. 49. .

Остроумие Сэй-Сёнагон нередко обращается в сатиру или карикатуру, как в следующем отрывке о религии и об одном из придворных, Минамото-но Масахиро:

Проповедник должен быть благообразен лицом. Когда глядишь на него, не отводя глаз, лучше постигаешь святость поучения. А будешь смотреть по сторонам, мысли невольно разбегутся. Уродливый вероучитель, думается мне, вводит нас в грех [50] lbid. P. 33. .

Пока старший куродо не сядет к столу, никто из его подчиненных не смеет ни к чему прикоснуться, таков обычай. Однажды Масахиро потихоньку схватил чашку с бобами и стал поедать их, спрятавшись позади малой ширмы. Вдруг кто-то отодвинул ширму… Смеху конца не было! [51] Ibid. P. 122.

Сэй-Сёнагон не только остроума, но и очень чутка. Это помогает ей несколькими движениями «кисти» запечатлевать яркие и узнаваемые эмоции или сцены:

Хорошо поехать в горное селенье в пору пятой луны! Вокруг, куда ни кинешь взор, все зелено: и луговые травы, и вода на рисовых полях. Густая трава на вид так безмятежна, словно ничего не таит в себе, но поезжай все прямо-прямо — и из самых ее глубин брызнет вода невыразимой чистоты. Она неглубока, но погонщик, бегущий впереди, поднимает тучи брызг… Справа и слева тянутся живые изгороди. Вдруг ветка дерева вбежит в окно экипажа, хочешь сорвать ее, поспешно схватишь, но увы! Она уже вырвалась из рук и осталась позади [52] Waley (transl.). The Pillow Book of Sei Shønagon. P. 127–128. .

Женщина, прекрасная лицом, с длинной челкой волос на лбу, получила письмо ранним утром, когда еще не рассеялся ночной сумрак. Она не в силах дождаться, пока зажгут огонь в лампе, но берет щипцами горящий уголек из жаровни и при его тусклом свете напряженно вглядывается в строки письма, пробуя хоть что-нибудь разобрать.

До чего она хороша в это мгновение! [53] Morris. Op. cit. P. 241–242.

Второй шедевр эпохи Хэйан — Гэндзи моногатари («Повесть о Гэндзи») — написан почти в то же самое время, что и «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон. В истории создания этого масштабного произведения трудно отделить правду от вымысла, однако записи в дневнике Мурасаки за 1008 год дают понять, что она уже написала первые части, а в Сарасина никки есть прямое указание, что она закончила свой труд в 1022 году. Но даже без этих письменных подтверждений нетрудно догадаться, что Гэндзи моногатари должна была стать делом всей жизни. В неполном английском переводе объём книги составляет примерно 630 000 слов.

Основная тема книги — любовные похождения мужчины в молодом и зрелом возрсте — раскрывается с пониманием, свойственным лишь человеку, уже имеющему определенный жизненный опыт. Также ясно, что автор осведомлена об особенностях дворцовой политики и ведении государственных дел, жизни простолюдинов и аристократов в провинции и, кроме того, хорошо знает художественную литературу своего времени. И тут нельзя не заметить, что Макура-но соси при всей своей живости — работа не столь глубокая, она ни одной из этих тем не касается.

Как многие авторы того времени, Мурасаки осталась не более чем тенью на страницах своего произведения. О жизни ее достоверно известно немногое. Отец Мурасаки, Фудзивара Тамэтоки, был не только чиновником, но и известным поэтом. Девочка получила хорошее образование на основе китайской и японской литературы. В 998 году Мурасаки вышла замуж за Фудзивару Нобутаку, который в 1001-м внезапно умер. Есть версия, что писать Мурасаки начала после того, как овдовела.

Вероятно, став придворной дамой, Мурасаки получила возможность общаться с самыми разными людьми, и писательский инстинкт помогал ей понимать их характеры и поступки. У нее была репутация женщины чрезмерно строгой, даже по стандартам того времени. В своем дневнике автор это неоднократно подтверждает, но при чтении Мурасаки Сикибу никки и Гэндзи моногатари скорее складывается впечатление о женщине, которая знает о жизни достаточно, чтобы домыслить несказанное, хотя и предпочитает роль вдохновенной наблюдательницы, а не бездумной участницы каких-либо авантюрных или двусмысленно толкуемых событий.

Итак, Гэндзи моногатари посвящена жизни вымышленного героя, принца Хикару Гэндзи — Блистательного Гэндзи. Ее 54 главы связаны друг с другом более тесно, чем кажется на первый взгляд, и почти не вызывает сомнений, что Мурасаки с самого начала представляла, каким должно быть законченное произведение. В последних главах описывается жизнь, которую вели потомки Гэндзи после его смерти.

Гэндзи, сын императора, занимал высокое положение, и «паутина» связей, которую сплела вокруг него автор, захватывает все слои хэйанского общества, от императорской семьи до простых людей. Основная тема повести романтическая — это отношения Гэндзи с женщинами, но взаимодействия мужского круга, хоть они и стоят на втором плане, описаны не менее интересно. Путь Гэндзи — бесконечная дорога в эмоциональной вселенной, и постепенно он постигает всю сложность человеческой личности, в своих женщинах и в самом себе. Это путешествие так и не заканчивается, но герой превращается из беззаботного искателя приключений в искателя некоей высшей истины. Мурасаки, безусловно, интересует отношение мужчины к женщине не только как любовника, постоянного или бывшего с ней один раз, но и как отца, мужа, сына, друга или защитника. И автор неизменно успешно справляется с каждой темой, подавая ее с идеально отмеренным сочетанием романтического идеализма и трезвого реализма.