Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

В целом, подводя итоги изучения генеалогии галичских князей, можно согласиться с предложенной В.А. Кучкиным схемой родословия их первых колен. Вместе с тем ряд вопросов их генеалогии им выяснен не был. В частности, им не были отождествлены «Василий Галичьский», «Феодор и Михаил Галичьские», упоминаемые в синодике Успенского собора [180]. Но в первую очередь это касается проблемы так называемых «мифических» галичских князей. Обратиться к данному вопросу нас заставляет то обстоятельство, что рассказ о «мифических» галичских князьях содержится в одной из местных галичских летописей — так называемом «Летописце Воскресенского Солигаличского монастыря», содержащем целую массу подробностей по истории этого края за период с 1332 по 1374 г. — именно ту эпоху, которая в общерусских летописях так бедна известиями о Галиче и которая представляет наибольший интерес для целей нашего исследования.

Впервые на нее обратил внимание еще Н.М. Карамзин. В одном из примечаний к IV тому «Истории государства Российского» он писал: «У меня есть так называемый Летописец Воскресенского монастыря, что у Соли , в коем находятся следующие обстоятельства…». И далее он передает рассказ о современнике Калиты князе Семене Ивановиче, которому достались в удел Кострома с Галичем, его сыновьях Федоре и Андрее, последний из которых женился на дочери ветлужского князя Никиты Ивановича Байбороды, и внуке Андрее Федоровиче. Деятельности князя Федора Семеновича летописец приписывал основание в 1335 г. Воскресенского монастыря, вокруг которого позднее вырос Солигалич. Оценивая данный источник, Н.М. Карамзин был категоричен: «Это новая сказка. Князьями Галича были, после Константина Ярославича, сын его Давид, внук Иван, правнук Димитрий, изгнанный оттуда Димитрием Донским; ни Семена, ни Феодора, ни Андрея, ни ветлужских, ни хлыновских князей не бывало» [181].

О чем же рассказывается в «Летописце Воскресенского монастыря»? Кратко охарактеризуем текст его древнейшей части.

Под 6840 (1332) г. он сообщает: «Приехали из Орды вси князи рустии, и досталось в удел князю Семену Ивановичу Кострома да Галич, и князь жил год и преставился, и остались два сына, князь Федор и князь Андрей. И князю Федору Семеновичу досталось Галич, а князю Андрею Кострома. И князь Андрей женился у ветлуского ис Хлынова города у князя Никиты Ивановича Байбороды. И меж собою братья враждовали, князь Андрей с Федором, к киевскому и московскому ездили миритися, и помирилися со князем Никитою Ивановичем и братом с Андреем, и московский велми жаловал князя Федора Семеновича. И в то время пришел печерской игумен своими ученики, именем Даниил, а был он во Святой Горе и во Еросалиме, и во мнозех святых местех. И князь Федор Семенович ходил к Даниилу игумену, и благословился у него, и просил у него ученик в свою отчину, старца на игуменство. Игумен Даниил, видев веру и желание его, и благословил его, и дал ему ученика своего, именем Афанасия, постриженника Печерского монастыря, а с ним два старца, именем Романа да Тихона. И князь Федор Семенович к митрополиту ходил, Афонасия на игуменство прошал. И митрополит благословил…» Далее сообщается, что князь Федор Семенович устроил в Галиче монастырь Святого Спаса, где Афанасий игуменствовал три года.

Под 6843 (1335) г. рассказывается о знамении князю Федору Семеновичу. После окончания пасхальной службы князь пошел в свои палаты и уже было расстался с игуменом, как вдруг «внезапу свет явился велик, сияющь на западной стране, аки заря, и прислоняшеся от небеси к земле». Князь удивился и спросил игумена, что сие означает. «И бысть ему глас с небеси: "О княже, дерзай, — бог ведый желание твое"». В четверг на все той же Пасхальной неделе, «в пяты час дни», когда князь шел к храму, знамение снова повторилось: «и гром бысть велми страшен, и огнен столб от небеси на той же стране». После совета с игуменом и приближенными князь Федор решил отправиться в ту сторону, где был виден таинственный свет. Край тот представлял собой «великий лес», жилья практически не встречалось, кроме редких поселений чуди. Лишь за Чудским (Чухломским) озером князю удалось встретить выходца из Твери Гавриила «Давыдова сына», который бежал сюда, в эту глушь, 17 лет назад, спасаясь от притеснений тверского князя. На вопрос Федора Семеновича — видел ли он таинственный свет, Гавриил ответил, что живет от того места за четыре «поприща». В итоге путники добрались до незнакомой реки, которая, как выяснилось позже, оказалась притоком Волги — рекой Костромой. Здесь князь решил построить монастырь. Закладка обители произошла в праздник Вознесения, который пришелся на день Святого Иова (6 мая). Возведение самого храма завершилось уже к Ильину дню (20 июля). Так возник Воскресенский монастырь, первым игуменом которого стал все тот же Афанасий. «И окрест монастыря того давал князь села своя любимая и волости, и в ыных вотчинах, и удел покупал. Дал князь Федор Семенович Чюдскова озера две трети, да Галицкаго; озера четверть, и во всех реках рыбная ловлями грамоты подавал тарханные. И братии множество всем изобилствова».

Затем под 6849 (1341) г. в «Летописце» идет рассказ о болезни и смерти князя Федора Семеновича, его захоронении во Владимире «во храме у Пресвятыя Богородицы», о том, что именно было завещано им монастырю, и как его сын князь Андрей Федорович, оставшийся после отца в 12-летнем возрасте, выполнил волю родителя. Далее под 6858 (1350) г. говорится о рождении у князя Андрея Федоровича сына Ивана Андреевича. Затем рассказывается об истории вражды князя Андрея Федоровича с его дядей Андреем Семеновичем Костромским и Никитой Ивановичем Байбородой, которая привела к тому, что в 6880 (1372) г. князь Никита Иванович «с ногайскими людми и воеводами и с луговою черемисою» напали обитель, убили иноков, до конца защищавших монастырь. «И от того времени запусте монастырь Воскресенской. И не попусти Бог князю Никите, прииде на его землю болезнь коркотная и изомроша вси, и погибе град Хлынов, и после того времени много кровопролития было» [182]. Таково основное содержание интересующей нас части памятника, рассказывающей о событиях XIV в.

Решительно отвергнутый Н.М. Карамзиным источник тем не менее время от времени вновь всплывал в поле зрения историков, в первую очередь писавших об истории Солигалича. В ряде изданий XIX в. приводился пересказ содержавшихся в нем известий начиная с легендарных событий XIV в. вплоть до XVII в. [183]Во всех этих работах применительно к вопросу о достоверности «Летописца» прослеживаются две основные тенденции — от полного доверия к изложенным в нем фактам, без всякой их критической проверки, до признания этого источника «позднейшей подделкой под летописные сказания», содержащего исключительно баснословные сказания.