Далай Чулууны - Монголия в XIII–XIV веках

«Татары охотились за дичью с луками и стрелами. Кроме того, они использовали на охоте собак» [321].

«У них (т. е. монголов. — Ч. Д .) мужчины охотятся за соколами и хищными зверями» [322].

В источниках содержится очень много сообщений об облавных охотах, организовывавшихся хаганами и ноянами. Эти облавы иногда продолжались месяцами. Места охоты были заранее распределены между хаганами и ноянами, простым аратам запрещалось охотиться там.

При чтении источников создается впечатление, что у монгольских правителей облавные охоты преследовали две основные цели. Прежде всего еще была жива монгольская традиция, по которой с помощью охоты производились войсковые учения для подготовки к походам и войнам и отбирались будущие военачальники из числа метких стрелков-охотников. Вместе с тем они также служили забавой для хаганов и знати. В источниках отмечается, что Хубилай, как и Огодэй-хаган, любил устраивать охоты. Марко Поло также писал, что «облавные охоты демонстрировали могущество монгольского великого хагана» [323].

Начиная с правления Хубилай-хагана на территории Монголии и Северного Китая были отведены специальные районы, где устраивались хаганские облавные охоты. Такие обширные угодья, как, например, Желтая степь в пров. Шаньдун и Большая орхонская долина, были особенно прославленными районами хаганских облавных охот.

В тот период охота в качестве придатка к основной отрасли хозяйства, скотоводству, продолжала быть для населения значительным подспорьем в повседневной жизни.

Путешественники и ученые отмечали, что в XIII–XIV вв. в Монголии занимались также ловлей рыбы.

Как видно из «Тайной истории монголов», записок Чан-чуня, Рубрука и других работ, монголы ловили рыбу в оз. Далайнор с помощью крючков или рыболовных сетей. Рыбу употребляли в пищу в районе Каракорума. Дархаты и урянхайцы едят уху для восстановления сил после болезни или истощения по другим причинам. Кроме того, среди них имеет хождение предание о том, что белая рыба из оз. Цаган-нор (в переводе «Белое озеро») — «чистая» еда, завещанная предками. Из этого следовало, что в некоторых частях Монголии издревле жили люди, которые ловили рыбу. Но рыболовство не было распространено повсеместно, и большинство населения страны не занималось им. Правдивые высказывания по этому вопросу содержатся у В. Рубрука: «В Монголии много чистых рек, изобилующих рыбой. Но мы не видели, чтобы там люди ловили рыбу» [324].

Во второй половине XIII и в XIV в. в Монголии получило некоторое развитие и земледелие. Хлебопашество в казенных пахотных поселениях было начато еще при Чингис-хане.

Во время существования единого монгольского государства Чан-чунь, приехавший в Монголию через район оз. Буир-нор, наблюдал посевы злаковых и огороды у аратов, живших в этом районе.

В «Тун-чжи тяо-гэ» и других источниках того времени неоднократно упоминаются указы, изданные императорами о поощрении развития земледелия, запрещении скармливания и вытаптывания посевов и садов скотом, выгнанным без пастуха, и т. д. Но это относится главным образом к земледелию на территории Китая.

В XIII–XIV вв. на территории современного Гоби-Алтайского аймака, в районе Улясутая, развивалось земледелие, которому было положено начало еще во времена Чингис-хана.

Существуют сообщения о том, что по приказу Чингис-хана чиновник Чинхай [325]занимался вопросами земледелия в районе Улясутая. Он выбрал пригодную для хлебопашества целину западнее Улясутая и, осев там, построил город Чинхай-балгасун.

Юаньский литератор Сюй Южэнь [326]писал: «У Чинхая помимо местного народа многочисленные уйгуры, кидани и чжурчжэни рыли канавы и сеяли хлеб». Так называемые «Поля Чинхая», возможно, находились в нынешней долине Гундзэн-Тэл вблизи горы Хасагту-Джаргалан на территории Гоби-Алтайского аймака. Там до сих пор сохранились расколовшиеся каменные жернова конной мельницы, котлы, остатки колодцев на склонах горы и русла канав. Как показывает обследование, это — памятники, оставшиеся от пахотного поселения второй половины XIII и в XIV в.

Чжан Дэхуэй отмечал, что большинство жителей долины Каракорума сеют просо и пшеницу, и некоторые из них сажают овощи. По мнению X. Пэрлээ, долиной Каракорума автор назвал Орхонскую долину [327].

На основании сказанного выше можно утверждать, что в рассматриваемый период в Монголии центрами земледелия были Каракорум в бассейне р. Орхон, Чинхай-балгасун в долине р. Гундзэн-Тэл и некоторые районы на территории проживания ойратов.

В китайских исторических работах ойратов иногда называют киргизами. В то время они сеяли хлеб, возможно, в бассейне р. Хара-Усун, в современном Кобдоском аймаке, долине р. Булаган-гол и Улангоме, Тариате и других районах Хубсугульского аймака. Автору этих строк доводилось слышать предание о том, что современный канал в Сартагтае был прорыт из р. Хара-Усун, может быть, еще в период Юань. Но это вопрос, требующий дополнительного изучения.

На территории Чинхай-балгасуна продолжали сеять хлеб и в юаньский период. В источниках содержатся такие сведения о земледелии в этом районе: в 1302 г. там был посеян хлеб и увеличилась урожайность полей; в 1314 г. в Чинхай-балгасуне отремонтировано пять канав и посеян хлеб; в 1320 г. там было поселено 2000 «обнищавших» и приказано им заниматься хлебопашеством; в 1321 г. снова отремонтировано пять канав и произведен посев [328]. Но в Чинхай-балгасуне находились преимущественно казенные поля, а поля местного населения занимали только малую часть.

Одна из основных причин значительного развития казенного земледелия в Монголии в тот период заключалась в следующем. Так как войска Ариг-Бога, Хайду и Наяна, воевавшие в свое время против Хубилая и Тэмура, в течение многих лет вплотную подходили к указанным районам, юаньское правительство, стараясь не отдавать их противнику, вводило в Монголию китайские контингенты войск и расселяло их там в качестве силы подавления. Эти китайские части, расквартировываясь на отгороженных участках, сеяли хлеб, выращивали овощи и обеспечивали себя продовольствием. В течение 20 лет, с 1272 по 1293 г., в Монголии 10 раз размещались крупные частя китайских солдат. Им раздавали из казны тягловый скот, плуги, лопаты и другой инвентарь, а также семена. Они занимались земледелием [329]. В китайских воинских частях из каждого десятка два солдата сеяли хлеб и отвечали за снабжение продовольствием остальных восьми человек [330]. Те китайские части, которые уходили в Монголию и занимались там земледелием и огородничеством, пышно именовались как «личные [императорские] армии из пяти гвардий» — «У-вэй цинь-цзюнь». В первый период завоевания Китая Хубилай сформировал пять войсковых частей из китайцев, которые раньше других сдались и перешли, к нему на службу. Эти китайские солдаты были обязаны переехать на Север с семьями.