Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Но Восток не был побежден. Слишком глубоки и древни были его корни, чтобы он утратил свою душу. Народные массы по-прежнему говорили на своих родных языках, следовали исконным обычаям, почитали отеческих богов. Вдали от средиземноморского побережья греческая прослойка истончалась, и такие эллинистические центры, как Селевкия на Тигре, были греческими островками посреди восточного моря. Не произошло слияния рас и культур, о котором грезил Александр; наверху были греки и греческая цивилизация, а внизу — смесь азиатских народов и культур. Разум Востока не воспринял характерных особенностей греческого интеллекта; энергичность и любовь к новизне, преданность земным заботам и страсть к совершенству, экспрессивность и индивидуализм греков не оказали ни малейшего влияния на восточный характер. Напротив, с течением времени восточный стиль мышления и чувствования проник из низов в правящую греческую верхушку, а через нее хлынул на Запад, чтобы преобразить «языческий» мир. В Вавилоне терпеливый семитский купец и храмовый банкир вернули себе превосходство над ветреным эллином, сохранили клинопись и в делопроизводстве оттеснили греческий язык на вторые роли. Астрология и алхимия искажали греческую астрономию и физику; восточная монархия оказалась сильнее греческой демократии и в конце концов наложила свой отпечаток на Запад; греческие цари и римские императоры стали на восточный лад богами, и азиатская теория о божественном праве царей перешла через Рим и Константинополь в новую Европу. Через Зенона Восток внедрил в греческую философию свой квиетизм и фатализм; по тысячам каналов он изливал свой мистицизм и благочестие в пустоту, оставленную упадком ортодоксальной греческой веры. Грек легко принимал богов Востока, отождествляя их со своими богами; но так как грек по-настоящему в богов не верил, а азиат верил, восточный бог уцелел, а греческий — умер. Артемида Эфесская вновь стала восточной богиней материнства с дюжиной грудей. Вавилонские, финикийские и сирийские культы пленили огромные массы эллинских захватчиков. Греки предлагали Востоку философию, Восток предлагал Греции религию; религия одержала верх потому, что философия — это роскошь для немногих, а религия — утешение для большинства. В ритмичном историческом чередовании веры и безверия, мистицизма и натурализма, религии и науки религия вернула себе власть потому, что она понимала тайную беспомощность и одиночество человека и дарила ему вдохновение и поэзию; разочарованный, эксплуатируемый, уставший от войн мир был рад верить и надеяться вновь. Самым неожиданным и наиболее глубоким следствием побед Александра стала капитуляция европейской души перед Востоком.

Мало-помалу Азия ассимилировала греков, ослабляя державу Селевкидов и порождая независимые царства на окраинах эллинистического мира. Еще в 280 году Армения, Каппадокия, Понт и Вифиния обзавелись собственными монархами, и вскоре греческие города Черного моря подпали под власть Азии. Бактрия и Согдиана отделились около 250 года. В 247 году Аршак, вождь кочевого иранского племени парнов, убил селевкидского наместника Персии и основал Парфянское царство, которому суждено было стать извечным бичом Рима. В 282 году Филатер, которому Лисимах доверил девять тысяч талантов и крепость Пергама в Малой Азии, присвоил царские деньги и провозгласил свою независимость. Его племянник Евмен I аннексировал Питану и Атарней и превратил Пергам в суверенную монархию (262). Аттал I заслужил благодарность греческой Азии, обратив в бегство галлов, которые подошли к стенам самого Пергама (230); его старший сын Евмен II продолжил успешную политику отца, но неприятно поразил всю Грецию, призвав римлян в союзники против Антиоха III. После разгрома Антиоха при Магнесии римляне отдали Евмену почти всю Малую Азию. Его брат и преемник Аттал II, сомневаясь в способности сыновей сохранить свободу Пергама, перед смертью (139) завещал свое царство Риму.

Это небольшое государство изо всех сил стремилось искупить коварство, лежавшее в основе его происхождения и роста, став соперником Александрии в качестве научного и художественного центра. Богатства, доставляемые рудниками, виноградниками и нивами, производством шерстяных изделий, пергамента и благовоний, изготовлением кирпича и черепицы, контролем над торговлей в Северной Эгеиде, расходовались не только на содержание мощной армии и флота, но и на поощрение литературы и искусства. Пергамские цари полагали, что государственный и частный бизнес способны плодотворно конкурировать, взаимно препятствуя неэффективности и алчности. Используя труд рабов, цари возделывали крупные участки земли и управляли — не будучи монополистами — многими фабриками, карьерами и рудниками. При этой необычной системе богатство росло и приумножалось. Пергам превратился в нарядную столицу, славившуюся алтарем Зевса, роскошными дворцами, библиотекой и театром, палестрами и банями; источником пергамской гордости были даже общественные уборные [2156]. Числом книг и славой своих сотрудников Пергамская библиотека уступала только Александрийской, а в пинакотеке на всеобщее обозрение было выставлено обширное собрание картин. В течение полувека Пергам был благоуханнейшим цветком эллинской цивилизации.

Меж тем дом Селевка клонился к упадку. Возникновение независимых царств практически ограничило его владения Месопотамией и Сирией. Парфия, Пергам, Египет и Рим терпеливо ослабляли династию, поддерживая претендентов на престол при каждой смене власти и разжигая раздоры и гражданскую войну. В 153 году, когда Деметрий I возрождал мощь селевкидского государства, Рим собрал наемников со всего света, чтобы поддержать претендовавшего на престол самозванца из Смирны. К атаке присоединились Пергам и Египет; Деметрий сражался и погиб, как герой; селевкидская держава досталась бездарному Александру Баласу, марионетке в руках своей любовницы и Рима.

История Иудеи в эллинистическую эпоху вращается вокруг двух конфликтов: внешней борьбы селевкидской Азии и птолемеевского Египта за Палестину и внутренней борьбы между эллинским и еврейским образом жизни. Первый конфликт — достояние истории и может быть охарактеризован в нескольких словах; второй, по словам Мэтью Арнольда, — это один из наиболее долговечных расколов в чувствовании и мысли человечества. В результате изначального раздела империи Александра Иудея (т. е. Палестина к югу от Самарии) была отдана Птолемею. Селевкиды никогда не признавали этого решения; они считали, что оно отрезало их от Средиземного моря, и жаждали богатств, которые могла принести торговля через Дамаск и Иерусалим. В последовавших войнах победу одержал Птолемей I, и более столетия Иудея пребывала под властью Птолемеев (312–198). Она выплачивала ежегодную подать в восемь тысяч талантов, но несмотря на это бремя страна процветала. За Иудеей была сохранена значительная степень самоуправления, во главе ее стояли наследственные первосвященники Иерусалима и Большое собрание. Эта герусия , или совет старейшин , основанная Ездрой и Неемией два века назад, стала одновременно сенатом и верховным судом. Она состояла из семидесяти или более членов, избиравшихся из глав наиболее видных семейств и из самых выдающихся ученых ( Soferim ) Иудеи. Ее постановления — Dibre Soferim — определяли модель ортодоксального иудаизма с эллинистической эпохи до наших дней.