Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Стояла поздняя осень, когда крестоносцы достигли Сирии и вошли в долину реки Оронт. Здесь им преградили путь турецкие отряды, но они были буквально сметены войсками Бульона, Раймунда и остальных крестоносцев. 21 октября 1097 года полчища рыцарей обложили Антиохию.

Это был многолюдный город, защищенный первоклассными укреплениями, — гораздо больше Никеи. В нем обитало значительное число греков, армян и сирийцев. Соответственно, все они молились Всевышнему по-разному. Православные греки верили в Троицу. Армяне-монофизиты — в то, что Христос был только Богом и человеческое начало в нем отсутствовало. Сирийцы-несториане, напротив, считали Христа человеком, который был вознесен на небо и превратился в Бога. По этому поводу все три секты (а точнее, три народа, для которых нюансы религии были способом обретения идентичности) враждовали друг с другом. В результате город стал легкой добычей турок, отбивших его у Филарета. К моменту прихода крестоносцев здесь правил наместник Великого Сельджука — эмир Баги-Зиян. Он получил назначение совсем недавно — в июле 1097 года. Цель назначения была одна — задержать войска неверных до той поры, пока турки соберут крупную армию. Этой армией руководил другой турок — эмир Кербуга, в недавнем прошлом мятежник, а ныне — один из главных полководцев мусульман.

Эмир Антиохии Баги-Зиян разослал гонцов по окрестным городам за подмогой. Но в каждом городе сидел свой эмир. Кто-то подчинялся Великому Сельджуку, а кто-то нет. Сирия, напомню, оказалась раздроблена. В Халебе и Дамаске правили сыновья Тутуша, которые ненавидели друг друга и презирали Великого Сельджука. Эти братья были людьми глупыми и недалекими. К тому же они зависели от своих дружинников и от политических группировок, которые сложились в Халебе и Дамаске.

Мелкие владетели, в свою очередь, хитрили, маневрировали, но не давали людей. Кто отговаривался отсутствием денег, кто объяснял, что не может дать ни одного аскера, потому что воюет с армянами или крестоносцами. Все это подавалось в восточных цветистых выражениях, которым турок научили арабы.

Была и еще одна причина столь вялой реакции. Мелкие князьки ждали развязки событий, которые развивались на востоке государства Великих Сельджуков. Против султана Берк-Ярука восстал его родственник Арслан-Аргун. Султан послал против него сильное войско. Летом 1097 года мятежник был убит одним из своих гулямов. Берк-Ярук мог перебросить часть войск на запад. Но для этого требовалось время. Его не было.

Баги-Зиян мобилизовал какую-то часть армян и сирийцев, но надежда на них была плохая. В итоге именно армяне и сдадут город.

Итак, началась осада.

Эмир Дамаска Дукак послал небольшое войско на подмогу осажденным в Антиохии соплеменникам. Из мусульманской летописи следует, что дамасских аскеров было очень мало. Они повстречали отряд каких-то франков, отбросили его и продолжали путь к Антиохии. По дороге турки узнали скверные новости. Многочисленные замки, крепости, форты, охраняющие подступы к Антиохии, взяты крестоносцами. Секрет этих успехов был прост. Оборону крепостей Баги-Зиян поручил мобилизованным армянам. При первом известии о подходе франков армяне взбунтовались и впустили христиан в укрепления. Мусульманские правители были обижены. Вероятно, они хотели, чтобы покоренные гяуры их любили. Но любви не получилось. Мусульмане и христиане стояли друг против друга, чтобы столкнуться в смертельной борьбе, и первые же удары крестоносцев пошатнули могущество мира ислама.

Вскоре отряд турок из Дамаска, посланный Дукаком, потерпел поражение. Крестоносцы разбили врага у самого города. Баги-Зиян оказался в блокаде.

Рыцари разместились вокруг стен Антиохии. Боэмунд занял опасную позицию у восточных ворот — тех, что выходили на дорогу в Ирак. Татикий с византийским войском разбил лагерь поодаль от стен. Лотарингский хронист Альберт Аахенский усматривает в этом коварный замысел. Мол, императорский полководец помышлял подставить рыцарей под удар и бежать. Такие слухи распространял неутомимый интриган Боэмунд. На самом деле это была элементарная осторожность.

Под стенами Антиохии крестоносцы окончательно перессорились. Норманны клеветали на императора Алексея и пытались вызвать к нему неприязнь у остальных участников похода. Армяне-монофизиты поддерживали в этом норманнов и рассказали про Византию множество небылиц. Постепенно авторитет ромеев падал в глазах крестоносных вождей. Императорского представителя Татикия многие не ставили ни во что. Татикий уже чувствовал себя неуютно. Боэмунд нагнетал атмосферу страха.

Сами рыцари тоже постоянно ругались. Разыгралось соперничество между Раймундом Тулузским и Боэмундом. Очень быстро их вражда приняла скандальный характер.

Некоторые рыцари вообще были против того, чтобы начинать осаду. «Многие из князей не хотели приступать к осаде или потому, что близка зима, или потому, что армия была рассеяна по окрестным замкам», — пишет еще один хронист — Раймунд Ажильский (он получал деньги за свое сочинение от тулузского графа, поэтому превозносит заказчика, а его соперников ругает). Самые осторожные говорили, что следует подождать подхода главных сил императора Алексея, который в это время успешно воевал в Малой Азии. А может быть, вообще дождаться подкреплений из Франции? Раймунд Тулузский и его единомышленники возражали:

— Мы пришли по велению Бога. Его милосердием мы овладели укрепленной Никеей. Его волей одержали победу над турками при Дорилее. Нужно положиться на Бога и не страшиться опасностей.

Антиохия располагалась в обширной долине, по которой несла свои воды река Оронт. Река омывала стены города на востоке. А к западу простирались болота. «Жемчужина Сирии», как ее называли современники, возвышалась на вершинах трех гор. Одну из них венчала цитадель, остальные были включены в систему общих укреплений. Город защищали толстые стены и огромные башни, похожие на форты. В них находились гарнизоны. Раймунд Ажильский пишет, что общий гарнизон города составляли «2 тысячи добрых всадников, 4 или 5 тысяч наемных и 10 тысяч, или более, пехоты». Пехотой были сирийцы и армяне, а конницу составили турки.

Сперва рыцари действовали неосмотрительно. Не было ни разведки, ни охранения. Полагались на численное превосходство. Раймунд Ажильский утверждает, что крестоносцев собралось под стенами Антиохии 300 тысяч человек. Цифра не просто сомнительна, она фантастична. Заметим, что везде, где только можно подсчитать реальное число воинов в рыцарских отрядах, мы встречаем вполне вменяемые цифры. Например, у Бодуэна Брабанта имелось 200 рыцарей, и это был вполне боеспособный отряд, которого хватило, чтобы занять Эдессу, прилегающие районы и еще выступить в поход на Самосату. Но там, где отряды крестоносцев объединяются, мы встречаем сумасшедшую численность. Ее нельзя объяснить даже наличием прислуги и проституток. Подобную армию просто невозможно было прокормить в тех условиях.