Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Тем временем известия о подходе хорасанской армии приняли угрожающий характер. «Эти известия приносились нам не только армянами и греками, — вспоминает Раймунд Ажильский, — но и те, которые жили в городе, сообщали то же самое». Если бы хорасанская армия подошла в ближайшее время, рыцари потерпели бы полный разгром. Либо какой-то случай должен был отдать город в руки крестоносцев, либо следовало снять осаду и признать поражение после череды бесполезных побед.

В этот острый момент за дело взялся Боэмунд. Он вступил в переговоры с защитниками города. Наладить контакты с антиохийцами Боэмунду помогли дружественные армяне.

Многие из них жили в Антиохии, страдали от турок. Сельджуки пытались ассимилировать местных армян. Женили на мусульманках, брали на службу, понуждали принять ислам. Такая политика могла бы дать результат в течение длительной перспективы — на протяжении одного-двух поколений. Но Антиохия находилась под турецким владычеством чуть больше десяти лет. Армяне еще не успели отуречиться. Они мечта ли вернуть свободу. На этом сыграл Боэмунд. Он связался с одним из антиохийских армян — командиром гарнизона одной из башен. Башня носила имя Св. Павла и находилась в восточной части города.

Дальнейшие события с непередаваемым очарованием описывает Анна Комнина. Оказывается, армянин «часто выглядывал из-за стены». Боэмунд этим воспользовался: «умаслил его и, прельстив множеством обещаний, уговорил предать город».

Примерно в таком же духе, как Анна, пишут и остальные хронисты. Они сохранили имя армянина — Фируз. А также указание на его возраст — «юноша».

После коротких переговоров предатель сам предложил план сдачи города.

— Когда пожелаешь, — сказал он Боэмунду, — дай мне знак. Я сразу передам тебе эту башню. Будь со своими людьми наготове и имей при себе лестницы. Будь решителен. Пускай турки, увидев, как вы с боевым кличем взбираетесь на стены, обратятся в бегство.

Вернувшись от армянина, Боэмунд переговорил с предводителями крестоносного воинства. Он не спешил признаться в том, что нашел предателя.

— Смотрите, — сказал норманн, — сколько уже времени мы здесь бедствуем, но ничего не достигли. Из Хорасана вот-вот придут турки. Нужно что-то придумать, чтобы спастись.

Рыцари насторожились. Что Боэмунд имеет в виду? Норманн продолжал увиливать.

— Не все победы Бог дает одержать в открытом бою, — разглагольствовал он. — Но, возможно, мы сумеем добиться успеха как-нибудь иначе. Пусть каждый на своем участке попытается уговорить перейти на нашу сторону какого-нибудь начальника башни. А тот, кому первому это удастся, пускай получит город.

Если Готфрид был Агамемноном среди рыцарей, Танкред — Ахиллом, то Боэмунд представлял какую-то подлую и злобную версию Одиссея.

«Все графы дали согласие и приступили к делу», — говорит Анна. Это не совсем так. Раймунд Тулузский был против. Он встретил слова Боэмунда скептически и почуял подвох. Правда, тулузский граф остался в меньшинстве. Кое-кому из рыцарей Боэмунд открыл тайну и рассказал, что договорился с армянином Фирузом о сдаче. Это подняло боевой дух у горстки посвященных.

С Фирузом тайно встретились трое вождей крестоносцев — Готфрид Бульон, Роберт Фландрский и сам Боэмунд. Перечисленные рыцари держались своей компанией. Тулузского графа проигнорировали.

Встреча с армянином состоялась в полночь, при бледном свете луны. Обсудили детали. Попытка штурма должна была состояться той же ночью.

— Подождите, пока пройдет караульный с фонарем, — рекомендовал Фируз. — После этого можно атаковать.

Кстати сказать, все предприятие висело на волоске, но Боэмунд и его товарищи об этом не знали. Армянин до последнего колебался, предать ли турок. Но как раз накануне решающих переговоров он узнал, что его мусульманская жена изменила ему с каким-то сельджуком. В Фирузе заговорила гордость оскорбленного мужчины. Он понял, что никогда не станет среди турок своим и — захотел отомстить. Решающий штурм был назначен крестоносцами на 3 июня 1098 года.

На рассвете, когда сон особенно сладок, рыцари приблизились к башне Св. Павла. Фируз подал условленный сигнал. «Наши, — говорит хронист Раймунд Ажильский, — приблизившись к стене и поставив лестницу, начали лезть». Первыми взобрались шартрские и фландрские рыцари. Граф Роберт Фландрский взобрался на верхушку башни и позвал к себе Боэмунда и Готфрида. Боэмунд взлетел наверх «быстрее, чем слово сказывается», пишет Анна Комнина. Можно вообразить радость норманнского предводителя. После долгих лет интриг и усобиц он захватил для себя богатый и многолюдный город. Нет нужды, что он находится далеко от Италии и населен греками да армянами. У норманна не было родины. Всю жизнь он искал место, которое могли бы назвать родным его потомки.

Боэмунд приказал трубить сигнал к бою. Рыцарский лагерь ожил. Многие бросились к стенам, взбирались по лестнице вверх. Лестница обломилась. Тогда Боэмунд сориентировался и быстро повел в атаку тех, кто успел оседлать стену. «Это было необычайное зрелище, — утверждает Анна Комнина, — охваченные страхом турки тотчас бросились бежать».

Раймунд Ажильский подхватывает: «Весь город пришел в ужас от шума, а женщины и дети расплакались». Было от чего. Многих ждали рынки рабов и беспросветное будущее.

Между тем зашевелились провансальцы. Они проснулись от шума и воплей. Стали вопрошать друг друга:

— Это турки пришли на помощь своим? Кербуга наступает?

— Нет! Кажется, это крики торжества.

Рассвело. На южном холме Антиохии взвились рыцарские знамена. Турки, армяне, антиохийские греки — все перепугались. Вооруженные до зубов рыцари уже шли по улицам города. О сопротивлении не думал никто из антиохийцев. Каждый хотел спасти свою жизнь, но мало кто спасся. Осада, продолжавшаяся 7 месяцев, закончилась в один день кровавой резней. Рыцари упивались кровью, вином и счастьем победы. К ним очень быстро присоединились армяне и начали резать турок. Те сельджуки, кому посчастливилось выйти из города, нашли смерть в окрестных деревнях на вилах армянских крестьян. Баги-Зиян пытался бежать и покинул город через небольшие ворота. Однако вскоре был найден и уничтожен. «Будучи схвачен армянскими крестьянами, — пишет Раймунд Ажильский, — Баги-Зиян лишился головы». Дамасский хронист ибн ал-Каланиси подтверждает эту версию, приводя подробности. Многочисленные армяне окружили турок и сбили Баги-Зияна с лошади. Он поднялся, отразил первое нападение и вскочил на круп лошади одного из своих охранников. Однако не смог удержать равновесие, свалился и был растерзан. «Что касается Антиохии, — пишет ибн ал-Каланиси, — то там несчетное количество мужчин, женщин и детей было схвачено и обращено в рабство».