Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Снабжение армии Боэмунда осуществляли купцы и пираты. В те бурные времена разница между этими двум профессиями была невелика. Они действовали на свой страх и риск и никому не подчинялись. Следовательно, византийцы не могли привлечь к ответу никакого государя за помощь Боэмунду. Запад ведь оставался царством свободы. В нем нашлось место всем: и королям, и пиратам.

«Дождавшись случая, когда кельты с гружеными судами отплыли» из Италии на Балканы, «Контостефан воспользовался дувшим в то время попутным ветром, настиг их в середине пролива и одни пиратские корабли сжег, а большинство пустил ко дну вместе с командами». Еще не зная об этом, Алексей сместил Контостефана с должности. Его заменили многообещающим офицером Марианом Мавро-Катакалоном. Этот человек еще в молодые годы отличился подвигами на поле брани и стал любимцем царя. Кроме того, он являлся родственником Комнинов. А значит, обладал связями при дворе, которые помогали для продвижения по службе. Царь назначил Марина дукой флота. На латыни его имя означает «морской», так что назначение было со смыслом.

Тем временем император находился в своем штабе в Деволе и следил за развитием событий. Мы узнаем, что Боэмунд использовал против византийцев их же методы. Он пытался перетянуть на свою сторону тех норманнов, которые служили Алексею. Византийская контрразведка вовремя обнаружила врага. Алексей принял меры. Неясно какие. Известен лишь результат: норманны на ромейской службе сохранили верность императору, а замысел Боэмунда провалился. На перебежчиков из византийского стана князю рассчитывать не приходилось. К слабым не бегут. А то, что Боэмунд слаб, становилось ясно. Блокада с суши и моря привела к тому, что византийцы одерживали верх без больших потерь, а Боэмунд, в свою очередь, нес тяжелые потери без всяких сражений.

После этого царь занялся собственно военными делами. Он разрабатывал диспозиции. Ромейские войска получили приказ постоянно атаковать неприятеля, но не доводить дело до рукопашной. Ценные факты сообщает принцесса Анна. «Большая часть воинов должна была на конях выезжать вперед, возвращаться назад и, неоднократно повторяя этот маневр, пускать в дело свои луки; в это же время копьеносцы должны были медленно двигаться вслед за ними, принимать к себе лучников в случае, если те отступят дальше, чем нужно, и поражать кельтов, которые к ним приблизятся». Это сочетание римской и скифской тактик могло принести успех в том случае, если стрелы и другое вооружение будут постоянно поступать в действующую армию. Алексей позаботился об этом.

Военные мастерские в империи работали исправно и получали государственные заказы. Служба логистики вовремя доставляла оружие в царский лагерь. Сам император распределял вооружение между отдельными корпусами. {86}

Ромеи методично теснили Боэмунда. Диррахий, если можно так сказать, стал византийским Сталинградом. Противник попал в клещи. Он подавался назад, нес потери и отдавал территорию. Византийский адмирал Мариан Мавро-Катакалон действовал со своей эскадрой так удачно, что норманны снова стали чувствовать недостаток припасов. О штурмах Диррахия речи больше не было: штурмовать стены стало нечем. Все инженерные изыски норманнов византийцы легко обезвредили. Каждый поход рыцарей на водопой или за продовольствием превращался в сражение. Причем византийцы старались действовать на расстоянии, осыпали врага стрелами, добивали отставших. В результате численность войска Боэмунда мало-помалу сокращалась. Князь ненавидел императора как никогда. Алексей I проявил коварство в полной мере: не хотел сражаться по правилам да еще истребил большую часть норманнской армии. А ведь эти силы могли бы пойти громить мусульман! Для этого Алексей должен был всего-то отдать на разграбление норманнам Константинополь и ликвидировать Ромейскую империю. Но вместо этого император нанес поражение святому крестоносному воинству, собравшемуся под стенами Диррахия. Многолетние усилия Боэмунда пошли прахом. Ему и его воинам грозила смерть. На это наш герой пойти, однако, не мог. Видя свое поражение, он попросил мира. Боэмунд отправил гонцов к дуке Диррахия Алексею с мирными предложениями. Почему не сразу к императору? Князь надеялся перехитрить врага. Возможно, он хотел получить доступ в Диррахий, запугать население, захватить город и уже оттуда продиктовать свои условия базилевсу.

Однако и это не вышло. Войско норманнов стали косить болезни. Дезертиры перебегали в византийский лагерь. Император всех встречал, кормил и наделял титулами. Беглецы рассказывали, «что войско противника гибнет от голода и находится в очень тяжелом положении».

Тем временем дука Диррахия Алексей сообщил Боэмунду, что неправомочен принимать решения о мире, и попросил пропустить его гонца, чтобы сообщить императору о просьбе норманнов. Боэмунд был вынужден согласиться. А что ему оставалось делать? Бесславно погибнуть в блокаде?

Правда, положение самого царя Алексея легким не назовешь. У него в тылу подняла голову оппозиция. Базилевс окончательно утратил авторитет в глазах столичной знати. Шпионы докладывали о новых заговорах. Бюрократы, сенаторы, мыслители мечтали об одном: свергнуть Алексея I и вернуть времена династии Дук. Они устали от бесконечных войн и поборов. Полагали, что император сделал свое дело и может уйти. Если уйдет по-хорошему — мирно закончит дни в монастыре. Если по-плохому — будет лишен зрения. «Зная о постоянных кознях своих приближенных, видя, как они ежечасно поднимают восстания, и испытывая гораздо больше ударов со стороны внутренних врагов, чем внешних, — пишет Анна, — император решил прекратить биться на два фронта. Превращая, как говорится, необходимость в доблесть, он предпочел заключить мир с кельтами и не отклонять просьб Боэмунда». Алексей I продиктовал письмо князю норманнов, которое приказал передать через дуку Диррахия. В письме говорилось:

«Ты знаешь, сколько раз я был обманут, доверившись твоим клятвам и речам. Если бы священной евангельской заповедью не предписывалось христианам прощать друг другу обиды, я бы не открыл свой слух для твоих речей. Однако лучше быть обманутым, нежели нанести оскорбление Богу и преступить священные заповеди. Вот почему я не отклоняю твоей просьбы. Итак, если ты действительно желаешь мира и питаешь отвращение к глупому и бессмысленному делу, за которое принялся, и не хочешь больше радоваться виду христианской крови, пролитой не ради твоей родины, не ради самих христиан, а лишь ради твоей прихоти, то приходи ко мне вместе с теми, кого пожелаешь взять с собой, ведь расстояние между нами невелико. Совпадут наши желания или не совпадут, достигнем мы соглашения или нет, в любом случае ты вернешься, как говорится, в целости и сохранности в свой лагерь».