Анатолий Кирпичников - Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси

Потребность Кирилловской крепости в оружии и сырье для его производства удовлетворялась также местным рынком. Не надо забывать, что монастырь находился в центре мощного в то время Устюжно-Белозерского железодобывающего и железообрабатывающего района, который в XVI в. и начале XVII в. был основным поставщиком оружия и других железных изделий для большей части Московского государства [642]. Монастырь покупал у городских мастеров крупные партии железа и стали. По подсчетам Б. А. Колчина, только за 4 года (1567–1568, 1581–1582, 1603–1604 и 1605–1606) Белоозеро продало монастырю «расковного железа большой руки» на 80 руб. 74 коп., что в переводе на вес составляет около 650 пудов [643].

К концу XVI в. относятся и первые дошедшие до нас известия о закупке монастырем оружия. В 1581 г. «старец» Пахомий купил в Нижнем Новгороде ружья и порох, а в 1582 г. было приобретено 14 фунтов пороха и ручница [644]. Эти отрывочные сведения еще не говорят о том, насколько закупки оружия были систематическими. Опись же монастырского имущества за 1601 г. показывает, что луки, стрелы, сабли и ружья хранились в разных местах монастыря и частично являлись собственностью монахов [645].

Оружия XVI в. почти не сохранилось. Известна лишь затинная пищаль, которая замечательна не только высоким качеством изготовления, но и тем, что на дульной части ее ствола имеется имя мастера — «Микифор Семенов» (рис. 6). Подобный подписной экземпляр XVI в. является едва ли не единственным, дошедшим до нашего времени. По своей внешней отделке эта пищаль повторяет формы пушек XVI в. с граненой дульной частью и раструбом. Она имеет такое же, как и у пушек, соотношение толщины стенок ствола к диаметру канала [646]. По описям XVII в. затинные пищали входили в разряд артиллерии монастыря.

В 1809 г. художники Д. Иванов и А. Ермолаев зарисовали группу шлемов из Кирилловской оружейной палаты [647]. Эти рисунки приобретают большой интерес благодаря тому, что на них представлена эволюция форм русского шлема в XVI–XVII вв., т. е. в последний период бытования этого вида защитного доспеха в средневековой Руси (рис. 7; 8; 9; 10). Наиболее вытянутые из них относятся к XVI в., а более плоские — к XVI в. и началу XVII в. Переработка русскими оружейниками формы шлема в сторону уменьшения его вытянутости и большего приспособления для «огненного боя», началась, по-видимому, не в начале XVII в., как это принято считать [648], а гораздо раньше. Интересен в этом отношении шлем, изготовленный в 1552 г. в Старице [649](см. рис. 9).

Таким образом, на протяжении XVI в., когда Кириллов монастырь превратился в значительную крепость, наряду со строительством укреплений, приобреталось и вооружение.

В начале XVII в., в период иностранной интервенции военные тревоги все больше и больше стали беспокоить кирилловских монахов. Поэтому после 1601 г. вопрос о повышении обороноспособности монастыря путем оснащения его огнестрельным оружием выдвинулся на первое место.

Вооружение Кирилловской крепости в первой четверти XVII в. устанавливается по приходо-расходным книгам. Возраставшая из года в год потребность монастыря в оружии удовлетворялась тогда местным производством, закупками и вкладами горожан. Изготовление холодного и огнестрельного оружия, организованное, вероятно, в предшествовавший период, в это время получило дальнейшее развитие.

Приведем дошедшие до нас сведения о местном производстве различных видов оружия и боеприпасов в первой четверти XVII в. (табл. 1).

Из данных табл. 1 видно, что копья, топоры и боеприпасы составляли основную продукцию местных мастеров. Очевидно, часть холодного оружия шла на продажу за пределы края. В Кирилловском краеведческом музее сохранился наконечник копья с клеймом начала XVII в. — образец продукции местных кузнецов (рис. 11). Восемь из 9 оружейных мастеров были сельскими ремесленниками, работавшими в монастырских селах — Танишах, Мегре, Городище, Волоцком и др. Дифференциация производства была еще слаба; наряду с копьями, топорами и пищалями кузнецы делали, например, и язык колокола. Кузница, пристроенная к крепостной стене, находилась в самом монастыре. В 1601 г. в ней было «семеры горнов да семеры мехи большие, да семеры наковален больших», где под наблюдением «старца», которому было «приказано кузнечное дело», работало, стало быть, не менее 14 кузнецов и молотников. Делали в этой кузнице «всякое железное дело» [650]. В декабре 1611 г. в крепости была построена «токаренная изба», в которой по предположению Н. Никольского обрабатывалось оружие [651]. Имея своих оброчных ремесленников, монастырь обращался и к услугам городских мастеров, например, — к вологжанину Ивану Пушкарю [652], сделавшему для него в 1609 г. «пушечку».