Павел Уваров - Варфоломеевская ночь: событие и споры

Но святые мученики были и патронами всего парижского диоцеза. Ведь сама святая Женевьева возвела первую церковь на их могилах. Показательно, что большое братство Богоматери, объединявшее парижских клириков и буржуа, помимо двух сотен парижан, короля и королевы, включало еще и шесть буржуа Сен-Дени из числа коренных жителей. Святой Дионисий был весьма важен для парижской общины. Как минимум до 1426 г. на открытие ярмарки в Ланди в Сен-Дени являлся епископ Парижский во главе пышной процессии, несшей основные реликвии Парижа.

Королевский смысл культа Дионисия переживает кризис в XV в. — слишком активно святой "дружил" то с англичанами, то с Карлом VII; в итоге опека святого Дионисия над королевством была как бы "превзойдена". Однако ритуал выноса и вноса мошей святых мучеников монастыря Сен-Дени, сопровождавший начиная с XII в. поднятие орифламы, которой прикасались к священным реликвиям, сохранял за святым Дионисием роль "духовного регента" королевства даже и после того, как король перестал брать орифламу во время "священных войн" [268].

Этот важный элемент "королевской религии" прослеживается вплоть до 1571 г. (с 1483 г. вплоть до этой даты было проведено 14 церемоний). Отправляясь на войну, король организовывал процессию, приказывая принять в ней участие Парламенту, Палате счетов, "корпусу города", в сопровождении "видных горожан", представлявших кварталы Парижа. Процессия шла в аббатство Сен-Дени, где реликварии святых мучеников извлекались из крипты и выставлялись на большом алтаре. Они оставались там до возвращения короля, празднуемого новой процессией. Первые сеньоры королевства несли в этой процессии королевские регалии, король в полном парадном облачении возвращал мощи на место. Церемония должна была "показать, что указанные короли являются публичной персоной и главой народа и что поклонение носит всеобщий характер" [269].

В сентябре 1567 г., когда аббатству угрожали протестанты [270], оно укрыло свои реликвии в Париже, и через год они вместе с обычными парижскими реликвиями были вынесены в процессии Святых даров, причем за ними несли королевские регалии, также доставленные из Сен-Дени. И несли их принцы крови, за которыми следовал сам король [271]. Таким образом, мощи из аббатства Сен-Дени заняли место в большом королевском и городском церемониале. В 1571 г. король торжественно доставил реликвии в аббатство и возложил их на место. Но это произошло в последний раз.

1 января 1589 г. реликвии вновь были укрыты за стенами Парижа, но на сей раз их спасали от самого короля-вероотступника. 30 июня 1589 г. эти мощи участвовали в крестном ходе, призванном защитить город от армий Генриха III и Генриха Наваррского. Реликвии из аббатства, а также голову св. Дионисия и раку с мощами св. Людовика несли советники Парламента в пурпурных мантиях. По сравнению с процессией 1568 г. новизна заключалась в инверсии — мощи святых предстоятелей королевства были поставлены на службу ритуалам Лиги, выступившей против короля.

Мощи вернули в Сен-Дени после Вервенского мира 1598 г. Но процедура эта была "смазана". В 1615 и 1636 гг. в связи с военной угрозой эти реликвии вновь укрывали за стенами Парижа, но их рассматривали уже не как чудотворных защитников, а просто как ценные объекты, которые надо спасти от грабежа. Характерно, что в 1626–1628 гг. алтарь святых мучеников, этот "монумент набожности аббата Сугерия", планировали снести, чтобы на его месте возвести новый алтарь по последней моде. Ясно, что эта страница в истории корпоративной королевской символики была перевернута во время Религиозных войн. Людовик XIV лишь довершил вековой процесс, переоборудовав в 1686 г. древнее аббатство в Сен-Сирский пансион девиц, находившихся под покровительством мадам де Ментенон.

Королевская парижская система сочленена была с реликвиями собора Нотр-Дам ("политического сердца королей") и Сен-Шапель. Короли, включавшие поклонение реликвиям в свои "торжественные въезды", превратили эти церкви в наиболее почитаемые святилища Запада. Так, Святая капелла хранила королевские мощи — голову св. Людовика и голову Карла Великого. Богатые церкви Сен-Жермен д’Оксерруа (близ Лувра) и Сен-Поль (близ одноименного дворца) были по сути лишь приходскими церквями Франциска I, Генриха II, ближайшими к их месту жительства, в то время как Сен-Шапель, капелла старого королевского дворца, позднее ставшего Дворцом правосудия, служила хранительницей публичной памяти монархии, ведь там располагалась и "Сокровищница хартий". Поэтому привычный маршрут королевских процессий пролегал из Сен-Шапель к Нотр-Дам. Позже, во времена Генриха III, маршрут изменился — из Нотр-Дам процессия направлялась на Левый берег, к Большому монастырю августинцев. Именно там заседал рыцарский орден Святого Духа, основанный Генрихом III в 1579 г. И только дважды экстраординарные обстоятельства вынуждали королей менять традиционные маршруты. 21 января 1535 г. процессия с участием Франциска I двинулась из Сен-Жермен д’Оксерруа (т. е. из "личной" церкви короля), чтобы подчеркнуть персональный аспект королевского покаяния после знаменитого "дела афиш". В 1549 г. Генрих II, начиная борьбу против еретиков, намеренно повторил жест своего отца, двинувшись на сей раз из "своей" церкви Сен-Поль [272].

Помимо поклонения общекоролевским святыням, парижская община чтила собственных святых патронов и защитников — св. Женевьеву, св. Марселя. К тому же каждая городская религиозная организация имела свои реликвии, свои хоругви, свои иконы; отправляя литургию, местное духовенство сохраняло большую автономию. Чудеса, явленные в Париже, вызывали культ местных реликвий, почитаемых почти исключительно в этом городе. И XVI век был весьма изобретателен по части подобных местных культов. "Чудо Ланди", свершившееся с гостией, похищенной злоумышленником из церкви Сен-Жерве, было неизвестно за пределами Парижа, да и в самом городе оставалось популярным в основном лишь в приходе Сен-Жерве. Новой священной реликвией стали осколки статуи Девы с улицы Сицилийского короля, разбитой неизвестным иконоборцем в 1528 г. Под именем Нотр-Дам-де-Суфранс эта статуя была помещена в ту же церковь Сен-Жерве, где стала творить чудеса [273].

В Париже существовала автономная приходская система процессий, но, в конечном счете, она была включена в единое городское "наследие святости" и связана с крупными общегородскими святилищами, в первую очередь с собором Нотр-Дам и аббатством св. Женевьевы, между которыми пролегала главная ось парижской набожности. Впрочем, полная история парижских процессий еще не написана, к тому же процессии не обязательно носили публичный характер — многие из них проходили внутри церковной ограды.

Несмотря на партикуляризм городских культов, город мог мобилизовать локальные ресурсы сакрального. Так, в 1556 г., во время празднования перемирия с Империей, в церкви Сен-Жан-ан-Грев (в этом приходе находилась Ратуша) была организована процессия, в которой нищенствующие монахи и монахини из обители "Белых накидок" ( les Blancs Manteaux ) несли "главу св. Гильома", клирики из церкви Сен-Жан — "главу св. Иоанна" и "раку св. Поликарпа" среди прочих реликвий… Характерно, что в тот раз в процессии не были представлены "королевские" реликвии, равно как в ней не участвовали члены суверенных курий. Вся процедура носила чисто муниципальный характер [274].