Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Какую роль играл южно-степной путь в поставке невольников- сакалиба в исламский мир? Два соображения представляются существенными для ответа на этот вопрос. С одной стороны, набеги кочевников на Русь не прекращались на всем протяжении средневековой эпохи, и источник невольников, следовательно, не иссякал никогда. В XIII в., после монгольских завоеваний, работорговля на этом пути приобрела такой размах, что он превратился в один из главных каналов поставки невольников в исламский мир. Между тем для поставки невольников- сакалиба в исламский мир в IX–XI вв. (т. е. в то время, когда мы видим слуг- сакалиба в источниках) южно-степной путь был, кажется, менее значим. Мы не можем с уверенностью утверждать, что поток невольников направлялся из южнорусских степей именно в исламский мир. Кочевникам было гораздо проще пригонять невольников на продажу в византийские анклавы Причерноморья, чем отправляться с ними на восток, в сторону Кавказа. Показателен случай, описанный в «Житии преподобного отца Евстратия, постника и мученика», входящем в состав «Киево-Печерского патерика». Во время набега половецкого хана Боняка на Киев (1096), говорится в «Житии», Евстратий попал в плен. Половцы продали его вместе с большой группой других невольников (всего их было пятьдесят человек) какому-то иудею, жившему в Корсуни [11а, с. 306]. Из мусульманских же торговцев только часть направлялась в южнорусские степи; многие предпочитали другой путь — волжский, о котором речь пойдет далее. Некоторая часть рабов- сакалиба , таким образом, попадала в исламские страны из южнорусских степей через Кавказ; в то же время не только таким путем невольников- сакалиба , привозили из русских земель в интересующую нас эпоху.

Восточный путь

Работорговля на восточном или волжском пути — часть более широкой темы, именно — торговли Руси с Востоком. Об этой торговле мы знаем по двум группам источников, именно: по сведениям, сохранившимся в письменных произведениях, и по кладам восточных монет, находимых в России, а также в странах Восточной Европы и Балтийского региона. Посмотрим, какой свет на историю работорговли могут пролить источники, принадлежащие к каждой из этих групп.

Для истории торговли Руси с Востоком в раннее средневековье особое значение имеет типология кладов восточных монет, разработанная P. P. Фасмером и В. Л. Яниным. Для монетных находок эти специалисты установили определенную хронологию. Согласно им, клады восточных монет, найденные на территории Руси, Восточной Европы и стран балтийского региона, относятся к следующим периодам: по Фасмеру — 1) 800–825 гг., 2) 825–905, 3) 905–960 и 4) 960–1012 [394, с. 478]; по Янину — 1) 70–80-е гг. VIII в. — 833, 2) 833 — начало X в., 3) 900–938, 4) 939 — конец X в. с внутренним рубежом 60-е гг. [400, с. 82–130] [192]. У каждого из этих периодов есть своя специфика. В первый период весьма многочисленны монеты Халифата, отчеканенные в Африке, во второй — преобладают дирхемы из азиатских владений 'Аббасидов. Значительные изменения наблюдаются с началом третьего периода. Прежде всего, количество находимых монет увеличивается. Большую часть их составляют теперь дирхемы Саманидов, особенно Исма'ила (892–907), Ахмада Ибн Исма'ила (907–914) и Насра (914–933). Ареал находок охватывает теперь Смоленскую область, землю радимичей, район течения Днепра и Припяти. С 60-х гг. X в., однако, количество находимых монет резко сокращается, причем они практически не встречаются в землях вятичей и северян, а также в области Киева. Последние известные нам восточные монеты относятся к 1014 г. В кладах, относящихся к четвертому периоду, по-прежнему преобладают деньги саманидской чеканки, но к ним примешиваются монеты Бувейхидов и ряда мелких династий Ирана и Средней Азии [394, с. 478; 400, с. 82–130]. Сходная картина наблюдается и там, куда восточные монеты попадали через Русь, — в Скандинавии и Центральной Европе (см.: 405, 438, 439, 440, 441, 456а, 496, 503, 504, 505, 506, 534а, 598, 600, 601, 602).

Обратимся теперь к данным письменных источников. Первое упоминание о торговле Руси с Востоком находим мы у Ибн Хордадбеха. По его словам, купцы — норманно-русы, двигаясь по Волге, приходят в столицу хазар, откуда, заплатив кагану пошлину, направляются в Каспийское море. Там они могут зайти в любой порт по своему усмотрению; а иногда даже направляются в Багдад, перевозя товары на верблюдах. В столице Халифата русы отнюдь не теряются; зная, что христиане платят там меньшую пошлину, чем язычники, они выдают себя за христиан. Слуги- сакалиба в Багдаде служат им переводчиками [134, с. 154].

Рассказывая о торговле русов, Ибн Хордадбех не упоминает о невольниках. Однако они вскоре появляются в других источниках, и уже по первым упоминаниям можно составить представление о системе работорговли. Способом получения «живого товара» были войны и набеги, в ходе которых пленники обращались в рабов. В «Повести временных лет» мы читаем, что в 945 г., когда войска княгини Ольги взяли столицу древлян Искоростень, жители города были частью перебиты, частью — обращены в рабство и розданы военачальникам и воинам [19, с. 43]. Взятые таким образом пленные продавались потом за пределами Руси. Уже в конце IX в. неизвестный автор описания северных народов рассказывает, что русы на кораблях совершают набеги на славян, берут их в плен, а затем везут на продажу в Волжскую Булгарию и Хазарию [132,с. 145; 313, с. 591]. Несколько позже о работорговле русов упоминает и Ибн Фадлан, согласно которому, если они привозят на корабле невольников в Волжскую Булгарию, царь Алмуш забирает себе в виде пошлины каждого десятого раба [305, с. 145] [193].

Из приведенных сведений видно, что невольников русы везли на продажу в Волжскую Булгарию или еще дальше, в Хазарию. Помимо процитированных выше авторов о торговых поездках русов в эти страны говорит также ал-Истахри [219, с. 226], которому позднее вторит Ибн Хаукал [279, с. 336]. В такие поездки купцы отправлялись на кораблях по нескольким путям. По одному из них русы спускались по Днепру в Черное море, плыли по нему в Азовское, поднимались вверх по Дону в место, где эта река подходит совсем близко к Волге, перетаскивали ладьи волоком и по Волге доходили до столицы Хазарии. Об этом маршруте рассказывает Ибн ал-Факих [67, с. 271]; по нему в 943/44 г. двигался флот русов во время похода на город Барда'а [291, т. 1, с. 114]. Другой путь шел от Ладоги к верховьям Волги и далее по этой реке в Булгар и Хазарию. К нему примыкал и путь по Оке, по которому можно было достичь места впадения этой реки в Волгу, а далее продолжить свой путь вниз по Волге к Булгару и столице хазар [194]. Со временем этот второй путь приобретал, очевидно, все большее значение. «Повесть временных лет» уже ничего не помнит о пути в Хазарию по Днепру и Дону, но сообщает, что из Руси по Волге можно дойти до Болгар и Хвалисов, а также в «жребий Симов» [19, с. 11]. Попасть в Булгар можно было и по суше, из Киева [195].