Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Хотя к середине IX в. четко обозначилась как господствующая линия развития социально-экономических отношений тенденция к утверждению феодального землевладения и частновладельческих форм эксплуатации, преобладали еще централизованные формы изъятия прибавочного продукта через государственную налоговую систему, генетически восходящую к позднеримским принципам налогообложения.

Центральный аппарат государственной власти сохранился в бурях VI–VII вв., однако претерпел существенные изменения, выразившиеся прежде всего в значительном упрощении системы правления и сокращении штата чиновничества. Резко «потускнели» и опростились церемониал, распорядок и быт императорского двора и столицы. История развития системы центральной власти империи в VII–IX вв. представляет собою постепенное восхождение от «простого» к «сложному», медленное возрождение — в новом обличии — громоздкой бюрократической машины, происходившее в острой борьбе между группировками господствующего класса.

В условиях VII в. на первое место и внутри и вне страны выдвинулась функция подавления, военного решения государственных проблем; функции гражданского управления оказались подчинены военным как решающим. Началась все более отчетливо проводимая линия на военизацию аппарата власти в центре и на местах. Усилились военные и полицейские функции эпарха столицы — высшего после императора гражданского правителя города: в организации обороны, в охране особы императора, в обеспечении порядка и наказании нарушителей закона. Сам император все чаще выступал в роли полководца, главнокомандующего византийской армии.

Военизация аппарата сочеталась с его специализацией и децентрализацией, что привело к ликвидации единого центрального ведомства, возглавляемого префектом претория. Вместо этого централизованного учреждения, обладавшего широкой компетенцией, было создано несколько новых ведомств («логофисий» во главе с «логофетами»): логофисия геникона (она ведала раскладкой и взысканием государственных налогов); логофисия стратиотская (управление по набору, экипировке, снабжению и оплате воинов), логофисия стад (ведомство по содержанию императорской кавалерии и обеспечению армии военной техникой и снаряжением); в середине VIII в. оформились и ведомство дрома — почты и внешних сношений, а также много иных ведомств, среди которых была велика роль ведомства частных имуществ, управлявшего имениями и доходами императорской семьи. В начале VIII в. появилась должность высшего финансового чиновника — сакеллария, осуществлявшего контроль за ведомствами, имевшими отношение к сбору и расходам средств государственного казначейства.

Кроме того, во дворце множились специальные службы, связанные с обеспечением его постоянных и чрезвычайных потребностей: ведомства императорского гардероба, снабжения продовольствием, строительства и ремонта, устройства церемониальных приемов и т. д. Рост этого аппарата и усложнение его структуры отражали в сфере управления процесс укрепления централизованной системы эксплуатации.

Постепенно менялось отношение центральной власти и к духовенству. В конце VI–VII в. императоры обычно получали у церкви широкую и постоянную поддержку в борьбе с сенаторской аристократией с остатками куриальской знати, с еретиками и иноверцами; духовенство и проповедью покорности, и реально имеющейся у него силой содействовало восстановлению власти Константинополя в провинциях, как и обращению в христианство и подчинению «варваров»-язычников. Влияние высших церковных иерархов и крупных монастырей, особенно в провинции, необычно возросло. Последствия этого были, однако, противоречивы. То там, то здесь возрождались враждебные ортодоксальному «символу веры» христианские религиозные течения (монофиситство, монофелитство, несторианство), утверждались и приобретали огромную популярность культы местных святых — под религиозными лозунгами разгорались сепаратистские движения [192] Haldon J. F . Some remarks on the Background to the Iconoclast Controversy. — BSI, 1977, t. 38 (2), p. 161–184; Der byzantinische Bilderstreit. Leipzig, 1980. .

Уже в VIII в. императоры приняли меры к утверждению своей власти над церковью. Непокорных римских пан отправляли в ссылку, организовывали соборы против неуступчивых антиохийских патриархов. Но это было лишь начало кампании за превращение церкви в орудие светской власти. Успешный исход борьбы был обеспечен отчасти благодаря сокращению территории империи: антиохийский и иерусалимский патриархи после арабского завоевания почти не влияли на политическую ситуацию в государстве. Непокорность продолжал проявлять римский папа, но его голос почти не был слышен на Босфоре.

Императоры прежде всего укрепили авторитет собственной власти, присвоив себе право решающего голоса при выборе константинопольского патриарха и принятии важнейших догматов на вселенских соборах. Это не далось им легко. Даже в эпоху становления христианской церкви и ожесточения религиозной борьбы в IV–VI вв. не сменилось в течение одного столетия столько патриархов (15), сколько в VII в.

Уже Ираклий принял пышный новый титул «василевса ромеев», считаясь с тем фактом, что в его власти оставались по преимуществу греческие или эллинизированные территории: возрождение древнегреческого титула (вместо латинского «император») указывало на исконные, глубокие корни власти повелителя империи, а наименование подданных «ромеями» — на сохранение римских традиций. Но в отношениях с церковью он еще смиренно именовал себя «рабом Христа», «сыном церкви», тогда как его преемники в начале следующего столетия назывались официально не только «василевсами», но также «иереями». Однако исключительная роль в закреплении примата светской власти над духовной была сыграна императорами-иконоборцами. Сказать об этом, впрочем, целесообразнее после характеристики провинциального управления в VII–VIII вв.

Упрочение или даже восстановление (особенно на Балканах) государственной власти в провинциях составляло важнейшую задачу императоров VII–VIII вв. Прежняя система управления, основанная на принципе разделения гражданской и военной власти (причем — при преобладании именно гражданской бюрократии), для выполнения этой задачи не годилась. Необходима была концентрация всей полноты власти в одних руках, когда функции управления находили бы непосредственную опору в вооруженном пасилии. Опыт такого управления империя уже имела: в отдаленных Карафагенском и Равеннском экзархатах такую полноту власти экзархи получили еще в конце VI в., при Маврикии.

Однако введение фемного строя не было результатом всеобщей реформы, единовременной и повсеместной [193] Guilland R . Etudes sur l’histoire administrative de J’Empiro byzantin. L’Eparque de la Ville. — BSI, 1980, t. 41 (2), p. 145–180; Haldon J. F . Рец. па mi.: Byzanz im 7. Jh. Berlin, 1978.— BSI, 1979, t. 40 (2), p. 225; Lilie R.-J . Die zweihundertjahrige Reform. Zu den Anfangen der Themenorganisation im 7. und 8. Jh. — BSI, 1984, t. 45 (1), p. 27–29; t. 45 (2), p. 190–201. . Само оформление фемной организации происходило во многом стихийно, часто в ходе восстановления власти империи. Старые органы власти не упразднялись, а сосуществовали с новыми, постепенно отступая на задний план.