Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Свидетельством острого кризиса центральной власти в Болгарии является факт созыва «народного собрания» («конвента»), к которому апеллировали настроенные оппозиционно к хану Сабину боилы в 766 г. На собрание могли явиться, конечно, только пребывающие в столице и поблизости воины, находившиеся под влиянием борющихся группировок знати [259] Андреев Й . Народните събори в политическия живот на Първата българска държава. — ИП, 1971, № 4, с. 97 и сл.; Бешевлиев В . Първобългарите, с. 53–54. . Сабин, начавший переговоры с императором о мире, был обвинен в замысле предать Болгарию империи, лишен власти и, спасая жизнь, бежал в Византию, где нашел милостивый прием у императора.

Хан Телериг (768–777) счел важнейшей своей задачей выявить и обезвредить провизантийски настроенных вельмож и сановников, что ему и удалось (Феоф., с. 275). При Телериге проявился курс Болгарии на подчинение Славянин: Македонии. В 774 г. его войска предприняли поход с целью «захватить Берзитию» и переселить ее жителей в Болгарию (Феоф., с. 274). Локализация Берзитии спорна, но она располагалась к юго-западу от границ Болгарии (ИБ, 2, с. 128). Переселение внутрь страны жителей подвергшихся нападению или новозавоеванных земель преследовало в то время обычно две цели: во-первых, оно исключало возможность восстаний местного населения против новой власти, во-вторых, переселенцы становились налогоплательщиками казны, а нередко и воинами. И для Византии эта мера особенно характерна именно в тот период, который определяется как время преобладания централизованной эксплуатации непосредственных производителей (т. е. VII–X вв.). Видимо, в Болгарии положение было сходным: источники IX в. свидетельствуют об острой заинтересованности ханов в увеличении числа своих подданных [260] Бешевлиев В . Първобългарски надписи, с. 152; ЛИБИ, т. II, с. 84, 85. .

О конкретных формах социально-экономического развития Болгарии в VIII — первой половине IX в. сведений практически нет. Данные Земледельческого закона (VIII в.) о росте Имущественного неравенства внутри общины, обезземеливании крестьянства, концентрации земельной собственности, появлении категорий испольщиков, наемных работников, арендаторов и т. д. могут быть использованы лишь в том смысле, что эти порядки установились и на тех византийских землях, которые в первой половине IX в. вошли в пределы Болгарии, сохранив свою аграрно-правовую структуру. По своему социально-экономическому развитию Византия в эту эпоху обгоняла Болгарию, и нет оснований полагать, что, овладев имперскими землями, власти Болгарии меняли (упрощали) сложившиеся на них аграрные порядки. Именно от начала IX в. известно о существовавших в империи (и основанных на труде зависимых крестьян) поместьях императора, церкви, монастырей, высшей знати. Возможно, и на присоединенных к Болгарии территориях имелись такие поместья, которые становились интегральной частью ее аграрной структуры.

Косвенным показателем того, что свойственные Византии процессы имели место и в Болгарии, являются законоположения хана Крума (803–814), одного из значительных деятелей Первого Болгарского царства. Крум ввел новые законы, повышающие наказания за преступления против частной собственности; хан под страхом жестокой кары предписал богатым давать нуждающимся сразу столько, сколько необходимо, чтобы впредь они не просили милостыни (ГИВИ, т. V, с. 310). В этих данных усматривают искаженное известие о формировании феодальной зависимости крестьянства: хан рекомендовал имущественно состоятельным людям, прежде всего — землевладельцам, предоставлять обедневшим участок (а может быть, также скот и инвентарь), чтобы, став самостоятельно ведущими хозяйство зависимыми крестьянами, они обрели средства к существованию (ИБ, 2, с. 146).

От первой половины IX в. имеются также некоторые сведения о структуре государственного аппарата в Болгарии. Высшая власть имела монархический наследственный характер. Официальным титулом государя был «хан юбиги» (вождь войска). В IX в. к этому титулу добавляли слова «от бога архонт», подчеркивая божественное происхождение его власти, а при Омуртаге и Пресиане еще одно уточнение («повелитель многих болгар»), которое указывало на то, что подданными хана являются и протоболгары, и славяне (т. е. термин «болгары» означал здесь уже не этническую, а государственно-политическую принадлежность).

Хан являлся верховным главнокомандующим, высшим законодателем и судьей, а также верховным жрецом. Перед важными событиями (например, перед сражением) хан лично совершал жертвоприношения (Феоф., с. 289). Опорой его власти являлась высшая аристократия, в особенности — род самого хана. Этот слой именовался «боилами» (или «болиадами» — отсюда впоследствии термин «боляре»), средний и низший — «багаинами». К боилам принадлежали ближайшие к хану лица: советник — кавхан (или капхан— первый полководец и соправитель) и ичиргу боил («внутренний боил», в славянском произношении «чергубиль»), наделенный также большими военными полномочиями. По старой тюркской традиции хан командовал центром войска («саракт» — в сущности вооруженный народ), а два приближенных к нему лица — левым и правым флангами [261] Гюзелев В . Функциите и ролята на кавхапа в живота на Първата българска държава (VII–XI в). — ГСУ, ФИФ, 1967, т. 60, № 3, с. 133–157; Он же . Ичиргу боилите па първата българска държава (VII–XI в.) — ГСУ, ФИФ, 1973, т. 65, № 3, с. 127 и сл.; Бешевлиев В . Първобългарски надписи, с. 59–70, 173; Он же . Първобългарите, с. 39–66; Симеонов В . Титульная практика в ханской Болгарии: Происхождение, структура и значение праболгарских титулов в период между VII и X веками. — Ling'uistique balkanique, 1981, XXIV, N 2, с. 23–78. . По каменным надписям известно еще до двух десятков титулов и должностей, тюркских по происхождению, права и функции носителей которых трудно уяснимы. Все они имели отношение к военному делу, но, возможно, частично и к гражданскому управлению. Эти две сферы государственной службы в Болгарии еще не были четко дифференцированы. Различались, однако, сановники, компетенция которых распространялась на дела в столице и ее округе, и вельможи, которые исполняли службу в провинциях (ИБ, 2, с. 172). Первые именовались «внутренними болярами», вторые — «внешними», обладавшими менее высоким рангом. Но и это разграничение не было абсолютным: даже кавхан и ичиргу боил получали в управление недавно завоеванные земли, лежавшие далеко от столицы. Может быть, они лишь контролировали власти этих провинций. К управлению провинциями имели отношение и тарканы, делившиеся на несколько рангов, и жупаны, которых, видимо, можно сблизить со славянскими «старейшинами» (сошлемся на «жупанов старейшин» Константина Багрянородного — см. V гл.). Иногда эти два титула (таркан и жупан) прилагаются к одному лицу. Кроме того, имелась категория знатных, обозначавшихся термином «вскормленники» хана, т. е. «питомцы», связанные с ним узами личной преданности. Вероятно, из них комплектовалась и охрана хана, его гвардия, члены которой именовались по-византийски «кандидатами» [262] Бешевлиев В . Първобългарски надписи, с. 173, 221. . Выполняя роль «дружины» хана, это воинское соединение служило орудием усиления его личной власти.