Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Этот процесс интенсивного общественного развития, сопровождавшийся политической консолидацией, протекал и в заселенных сербами, и в других славянских районах на западе Балкан [322] См., например: Станојевић С. Историја…, с. 46–47; Zdstdrovd В . Zu einigen…, S. 65. . В известной мере об этом позволяют судить свидетельства этносоциального характера, зафиксированные в сочинении Константина Багрянородного. Характерно, в частности, что из всех (вероятно, многочисленных) наименований славянских племен, которые поселились в сербских землях, известны лишь два — «сербы» и «личики» (так назывались согласно древней традиции «некрещеные» славяне в бассейне Вислы, от которых вел происхождение род князей в Захумье) (КБ, с. 296). Примечателен и тот факт, что, если не считать названия «Сербия», все другие раннефеодальные княжества в этой части Балканского полуострова получили свои имена не от древнеславянских племенных обозначений (вроде «драгувитов», «смолен», «северов» и т. п.), а от конкретных деталей местного рельефа (Захумье, Дукля, Требинье и др.) или от нравов и обычаев новых поселенцев (в противовес христианским областям Нарентания слыла и Паганией, т. е. «землей» язычников») (КБ, с. 296, ср. с. 189). Это свидетельствует о переходе к новой политической организации по территориальному принципу.

Географическое Положение сербских земель и их природные условия оказывали, несомненно, влияние на развитие сербских и других слившихся с ними славянских племен. Преобладание рельефа, разделенного горными цепями и реками на разные, нередко мало связанные друг с другом области, заметные различия в природных условиях на побережье Адриатического моря и в отличавшихся более суровым климатом землях внутренней Сербии (Рашки), относившихся к бассейну Дуная, — все это, видимо, существенно отражалось уже на процессах расселения славян (как до прихода сербов, так и самих сербов и, быть может, иных племен), на освоении ими новых земель, на взаимоотношениях с оставшимся здесь или поблизости неславянским сельским населением (романскими далматинцами и так называемыми «влахами») и жителями городов Адриатического побережья (Сплит, Дубровник, Котор, Улцинь и др.). Вполне вероятно, что во второй трети VII в. наличие этих форпостов Византийской империи на юго-западной и, видимо, восточной кромке сербского племенного союза сыграло важную роль в становлении крупного политического объединения славян в этом регионе.

В этой связи особенно важно известие Константина Багрянородного, что сербы тогда «были подвластны василевсу ромеев» и что признание византийского верховенства (скорее всего формальное) император пытался закрепить обращением сербов в христианство, направив к ним священников из Рима (КБ, с. 294). Этот факт можно считать показателем значительной перестройки общественного строя сербов, прогресса в социальном расслоении в их среде и выделения знати. В пользу этого говорит и осознание сербами своей этнической общности, закрепленной преданием об общем происхождении от поселенцев, пришедших из далекой прародины, и давней традицией о существовании у них наследственного княжеского рода, который правил сербами со времени их появления на Балканском полуострове (КБ, с. 294).

Было бы, естественно, неверно переоценивать устойчивость этого сербского военно-политического союза, структура которого, по всей видимости, была еще рыхлой и непрочной (некоторые племена союза сохраняли собственных наследственных князей, в частности «личики» в Захумье, а быть может, и другие из прежних славянских поселенцев). Именно поэтому, вероятно, уже к 70-м годам VII в. усилившемуся вновь Аварскому хаганату удалось добиться ослабления или распада этого широкого славянского объединения во главе с сербами.

Подтверждение этому можно усмотреть в факте отправки в 678 г. к византийскому императору с предложением мира послов от аварского хагана, а также от «королей», «экзархов», «гастальдов» и «самых выдающихся предводителей западных народов», в числе которых, как полагают, были, вероятно, и правители сербских и хорватских племен [323] См., например: ВИИШ, т. I, 1955, с. 224; Byzanz…, S. 132; Bitten Η . Bemerkungen zu den ersten Ansatzen zur Staatsbildung bei Kroaten und Serben im 7. Jahrhundert. — In: Beitrage zur byzantinischen Geschichte im 9.–11. Jahrhundert. Pr., 1978, S. 453. . Иными словами, теперь «западные народы» уже выступали на стороне Аварского хаганата, тогда как с 20–30-х годов VII в. имело место широкое движение славян (сербов, хорватов, как и племен, входивших в государство Само) против авар. В пользу предположения об упрочении позиций хаганата к югу от Савы и Дуная можно, на наш взгляд, сослаться на другое свидетельство византийского хрониста Феофана о западной границе только что (в 680–681 гг.) образовавшегося Болгарского государства. Феофан пишет, что ввиду угрозы авар новосозданному государству под эгидой Аспаруха протоболгары переселили славян из подчиненных им «Семи племен» на юг и запад, чтобы охранять земли, прилежащие к «Аварии» [324] Чичуров И. С . Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана и «Бревиарий» Никифора. М., 1980, с. 37, 62, 154, 162. .

Это известие, повторенное и другим византийским автором — Никифором, позволяет думать, что в это время аварские позиции на западе Балканского полуострова были весьма. сильны независимо от того, как определять западную границу Первого Болгарского царства [325] См., например: Чичуров И. С. Византийские…, с. 122–123; Литаврин Г. Г. К проблеме…, с. 37–39. . Во всяком случае, специальные меры для обороны Болгарии от возможных нападений авар и подвластных им славян свидетельствуют о том, что Аварский хаганат удерживал тогда под своей властью как бассейн Моравы, так, вероятно, и другие районы, заселенные сербами (видимо, восточную Рашку, а может быть, и другие части сербского союза) [326] Ср.: Ковачевић Ј . Аварски каганат. Београд, 1977, с. 89–90. .

Вероятно, с этим периодом верховной власти аваров либо прочного и длительного союза и соседства с ними следует связывать широкое распространение у сербов и хорватов терминов аварского происхождения «жупан» и «бан», которые долгое время применялись для обозначения феодальных правителей, стоявших во главе государств или их отдельных областей [327] См., например: Ditten Н . Bemerkungen…, S. 448 f.; Грачев В. П . Сербская…; Ферлуга J . Византија…, с. 50; и сл. . Разумеется, факт бытования у сербов и хорватов данных титулов (в особенности, термина «жупан», с которым связаны и названия областей — «жупания», «жупа») нельзя истолковывать только как доказательство того, что аварский хаган всегда назначал в эти земли своих наместников и управителей — «жупанов» [328] Ср.: Ditten Н . Bemerkungen…, S. 449, 453–454. . Употребительность титула «жупан» могла быть результатом влияния системы административных наименований Аварского хаганата и Первого Болгарского царства, как воспринимали разные славянские племена и германские термины («князь, «краль» — король и т. п.) вследствие древних языковых контактов, отнюдь не связанных с отношениями господства и подчинения [329] Ср.: Седов В. В . Ранний период славянского этногенеза. — В кн.: Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. М., 1976, с. 92; Львов А. С . Лексика «Повести временных лет». М., 1975, с. 203–204 и след. .