Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Если, забегая вперед, собрать все упоминания Волынской летописи о литовско-ятвяжских походах и набегах на Западную Русь, то получается следующий ареал: Новогородок — Слоним — Волковыйск — Каменец — Дорогичин — Мельник — Берестье — Камен — Небль — Турийск — Комов — Червень — Луцк — Пересопница — Черниговщина [150] Здесь действовал, «велико убийство творяще», со своим войском Хвал Рюшкович (там же, стб. 840); не случайно Ростислав Михайлович черниговский, правя в Галиче, организовал большой поход («со всими бояры и снузникы») на Литву (там же, стб. 777). И позднее путь из Владимира в Брянск лежал «в земли ратной» (там же, стб. 874). — Брянск — Смоленск — Полоцк — Случек — Копыль — Полесье — Турийск-на-Немане. Сюда надо добавить Пинск, Туров, Рай, Охоже, Бусовну, Ухань. В целом обширнейшая территория длительное время страдала от набегов литовских войск (подробнее об этом см. в третьей части настоящей работы), сопровождавшихся не только разорениями, но и угоном населения [151] Во время похода на ятвягов русские войска освободили «многи крестьяны от пленения» (ПСРЛ, т. II, стб. 813). .

Поскольку с Литвой совладать но удалось, вся тяжесть ответных ударов пришлась на ятвягов. Подчиняя их землю, русские князья брали заложников, строили здесь укрепления, собирали дань: после одного из поражений ятвяги «послаша послы своя и дети своя и дань даша и обещевахоуся работе быти ему (князю Даниилу. — В. П .) и городы рубити в земле своей»; представители русской власти собирали с них дань: «черные куны и бело серебро» [152] ПСРЛ, т. II, стб. 835. .

Русские князья старались использовать силы одних народов для покорения других; так, например, они водили отряды половцев на ятвягов [153] Там же, стб. 811. и на Литву [154] Там же, стб. 818. ; привлекали на службу и самих ятвягов, вроде Ящелта (Ящела), служившего в дружине князя Даниила [155] Там же, стб. 812. или того храброго «Проусина родом», что сражался в полку князя Владимира [156] Там же, стб. 886–887. . Это подчинение соседних земель представляет собой русский вариант крестовых походов, также освященный церковной идеологией. Ятвягия явилась пограничной территорией, где столкнулись интересы немецкой рыцарской агрессии с интересами Польши и Руси, которые старались завладеть важной в военно-политическом отношении землей. Результат этого столкновения известен: ятвяги были истреблены, а большая часть их земли попала под власть Ордена.

Сведения нашей летописи представляют интерес и для характеристики некоторых сторон жизни ятвягов, их общественного и политического строя, а также и для истории русско-прусских отношений. Летопись неоднократно упоминает пруссов, в частности, вармов [157] ПСРЛ, т. II, стб. 812. и бартов [158] Там же, стб. 813. (притом она почему-то отличает ятвягов и даже бартов от пруссов [159] Там же, стб. 813; ср. стб. 877 («проуси же и Бортеве»). ). Печальная судьба небольшого мужественного народа, раздавленного соседними феодальными государствами, скупыми штрихами рисуется на страницах нашей летописи.

Обширны и разнообразны данные летописи по истории Литвы. В своде князя Даниила находим драгоценное известие о литовско-русском договоре 1219 г. [160] Там же, стб. 735–736. Этому договору предшествовали частые совместные литовско-ятвяжские набеги на Русь; об одном из них летопись упоминает: «Литва же и ятвязе воеваху и повоева же Турийск и около Комова, оли до Червеня и бишася у ворот Червенских и застава бе в Оуханях» [161] Там же, стб. 721. .

Договор на время стабилизировал мирные отношения, но отнюдь не приостановил набегов дружин отдельных литовских князей. В своде Даниила Романовича находим запись о походе против князя Аишьвно Рушковича (от слов: «Придоша Литва» и т. д. до слов: «богу помогающим им» [162] Там же, стб. 797–798. ), совершившего набег на Пересопницу. Там же читалась запись о походе князей Даниила и Василько и их дворского Якова против дружины Лингевина — Лековния (Лонъкогвени, Лонъкгвени), который не без поддержки из Пинска нападал на окрестности Мельника (запись начинается словами: «Воеваша Литва около Мелнице» и т. д. до слов: «бысть радость велика во Пиньске граде» [163] Там же, стб. 798. ),

В своде князя Даниила и приписках к нему сохранились содержательные повествования о политической борьбе в Литве, сопровождавшей установление монархии — единовластия Миндовга. К этому сюжету относится текст, идущий от слов: «В то же лето изгна Миндог» и т. д. до слов: «Данилу же гнев имеющю на не» [164] Там же, стб. 815–820. ; ниже он продолжается словами: «Потом же Войшелк» и т. д. до слов: «и вороти в Болгарех» [165] Там же, стб. 830–831. . Последний отрывок этого рода начинается словами: «Прислаша Миндовг к Данилу» и т. д. до слов: «и инии мнозеи» [166] Там же, стб. 838–840. .

Все эти куски текста состоят из современных записей о военных и дипломатических акциях князя Даниила в отношении Литвы, Жемайтии, Риги и Польши; из сведений о внутренних событиях в Литве, возможно, почерпнутых от союзных князей Товтивила и Эдивида. Потерпев неудачу в борьбе с Миндовгом, эти князья служили некоторое время на Волыни и даже участвовали в чешском походе князя Даниила [167] ПСРЛ, т. II, стб. 822. ; позднее Товтивил, вступив в контакт с Миндовгом и Войшелком, оказался в числе врагов волынского князя [168] Там же, стб. 847. .

Надлежит учесть также серию известий о русско-литовских действиях, направленных против Польши [169] Там же, стб. 739, 776, 801, 805. и Орды [170] Там же, стб. 838. .

Эти данные свода князя Даниила и дополнений к нему характеризуют внешнеполитические условия становления литовской раннефеодальной монархии, взаимоотношения Литвы с Русью, Ригой, Орденом, Польшей. Описание русско-литовской войны обнаруживает влияние Литвы в Пинске [171] Там же, стб. 818. и преобладание в Полоцке и Черной Руси. Русские войска «попленили» Черную Русь и заняли Гродно (Миндовг ответил набегом на Турийск [172] Там же, стб. 819. ), но затем в Новогородке стал княжить Роман Данилович в качестве вассала Миндовга (видимо, некоторые города перешли к Даниилу Романовичу). Поощряя князя Даниила к походу на Киев, Миндовг сообщал: «пришлю к тобе Романа и Новогородце»; среди присланных оказалось, однако, «мало людий» Романа, а главную часть составляли «людие Миндовгови» во главе с воеводой Хвалом, снискавшим себе мрачную известность разорением Черниговщины [173] Там же, стб. 838–840; о Новогородке см. также стб. 776. .

Хочу обратить внимание на сообщение источника еще но одному вопросу, широко обсуждаемому в литванистике — о крещении Миндовга. Летописец утверждает, что крещение Миндовга — это политический маневр, что оно «льстиво бысть». Оценивая достоверность этого известия, надо учитывать следующие соображения. Князь Даниил начал борьбу против Миндовга, заявив: «Время есть христьяномь на поганее» [174] Там же, стб. 815. ; после принятия Миндовгом христианства война е русской стороны не прекратилась, и летописец, оправдывая это, утверждал, что Миндовг и после крещения «поганьство свое яве творяше» [175] Там же, стб. 817. . Можно верить или не верить этому летописцу, но надо учесть и сообщение автора «Литовской летописи». Говоря о времени правления Войшелка в Новогородке (в период между нашествием Бурундая и смертью жены Миндовга) и его крещении в православие, автор отмечает, что Миндовг был недоволен этим шагом и «укариваше ему по его житью» [176] ПСРЛ, т. II, стб. 859. , чего не было, пока Войшелк оставался рьяным язычником. Это подкрепляет взгляд на крещение Миндовга как на политический маневр.