Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

В целом псковское летописание не только отражает некоторые новые области литовско-русских отношений, но и дает возможность оценить условия и средства распространения литовской власти на русские земли.

Московское летописание растущего Русского централизованного государства интересно уже не столько новыми фактами литовской истории (хотя они встречаются), сколько их обработкой, свидетельствующей о политической актуальности литовского вопроса. Забегая вперед, можно сказать, что вначале сравнительно скудное для нашей темы московское летописание приобретает затем подозрительную «осведомленность» о начальных этапах литовской истории.

Наша задача — определить, связана ли эта полнота сведений с использованием ранее неизвестных или с преднамеренной переработкой наличных источников во имя борьбы Русского государства за воссоединение русских, украинских и белорусских земель, попавших под власть Литвы и Польши. Сопоставление московского общерусского летописания с летописанием литовским свидетельствует в пользу второго предположения. Ранняя история Литвы именно в это время делается в летописании объектом ожесточенной идеологической борьбы, которая будет унаследована и дворянской историографией.

Московское летописание XIV в. известно, к сожалению, очень слабо [348] М. Д. Приселков-2, стр. 113; ср. Д. С. Лихачев-1, стр. 293. . Как полагал М. Д. Приселков, оно началось в 1327 г. (год получения Иваном Калитой великого княжения) на основе переработанного тверского свода, семейной хроники московских князей и митрополичьего летописца. Это княжеско-митрополичье летописание вылилось в первый московский великокняжеский свод 1340 г., Летописец великий русский 1389 г. и, наконец, в митрополичий свод 1408 г. (Троицкая летопись и сходные, в частности, Симеоновская и Рогожский летописец). В этом, благодаря реконструкции М. Д. Приселкова, дошедшем до нас своде московский свод 1340 г. представлен с наибольшей полнотой; предшествующий ему текст (через тверской свод) почти тождествен с Лаврентьевской летописью [349] М. Д. Приселков-2, стр. 117, 120, 124. .

Рассматривая объем литовских известий московских сводов 1340, 1389 и 1408 гг., как они отразились в Троицкой летописи, мы должны принять во внимание характер этой последней, представлявшей, по мнению М. Д. Приселкова, митрополичий свод [350] Там же, стр. 128–142; ср. Д. С. Лихачев-1, стр. 296–297. , проникнутый идеей единства Русской земли. Нам приходилось высказывать свое мнение об этом выводе М. Д. Приселкова [351] ВИ, 1950, № 11, стр. 147–148. .

Исследование М. А. Ючаса подтвердило, что правильное представление о своде 1408 г. можно получить в том случае, если будут приняты во внимание не только русско-византийские (как предлагал М. Д. Приселков) или русско-татарско-литовские (как предлагал Д. С. Лихачев [352] Д. С. Лихачев-1, стр. 299–301. ) взаимоотношения, но, прежде всего, взаимоотношения церкви и государства на Руси [353] М. А. Ючac-1, стр. 7; ср. М. А. Ючас-2, стр. 50–75; ср. М. А. Ючас-3, стр. 69–82. , а именно, постепенное их изменение в пользу государства за счет церкви, что, соответственно, сопровождалось постепенным высвобождением исторической мысли из-под эгиды церковной идеологии. По мере укрепления великокняжеской централизованной власти митрополичье летописание отказывается от своей внешне беспристрастной трактовки взаимоотношений московского великого князя с оппозиционными ему элементами внутри страны и московского правительства с соседними государствами, открыто усиливая идеологическое обличение противников единства Руси, в частности, и такого видного, как Литва.

Свод 1408 г. проникнут идеей примата церкви над государством (см., например, под 1379, 1408 гг.), в нем даже одобрительно освещены оппозиционные по отношению к великому князю московскому действия отдельных представителей церковной (под 1388 г.) и светской (под 1392 г.) знати.

Литовско-русские отношения отражены в своде на их четвертом этапе, когда продолжалось литовское наступление на Русь (здесь особенно интересна серия известий о судьбах Смоленска под 1352, 1368, 1375, 1387, 1396, 1400, 1401, 1404 гг., которые в сопоставлении с литовско-русской летописью помогают понять, каким образом в более раннее время Полоцк и другие центры попали под власть Литвы). Однако налицо уже неоднократные русские контрудары, частые перемирия, широкие династические связи и первые симптомы упадка литовской власти на захваченных землях, симптомы, которые митрополичий летописец начала XV в., видимо, еще не замечал.

Несмотря на более полное (чем в последующих сводах) отражение истории литовско-русских отношений, искать в этом своде объективное изложение истории Литвы было бы наивно (достаточно прочитать красноречивое сообщение о литовско-польской унии [354] Троицкая летопись, стр. 402. ). Весьма любопытна и сформулированная здесь «концепция» упрочения единодержавной власти в Литве времени Ольгерда [355] Там же, стр. 402. .

Итак, московское летописание скудно оригинальными известиями о Литве; в рамках до 1306 г. литовские известия свода 1408 г. по Троицкой летописи основаны на Лаврентьевской (см., например, 1226, 1239, 1248, 1275 гг.); Симеоновская летопись добавляет к этому некоторые сведения из жития Александра Невского; непосредственно к нашей теме относится лишь несколько фактов. Под 1324 г. сообщается о набеге Литвы на Новгородскую землю, а именно о том, что новгородцы «биша» ее «на Луках» [356] Там же, стр. 357. . Другое сообщение относится к Москве: под 1333 г. говорится о браке великого князя Семена Ивановича с княжной из Литвы Аигустой (в крещении Настасьей) [357] Там же, стр. 361. .

Кроме того, любопытное известие может быть выявлено в том же своде по Симеоновской летописи. Под 1266 г. читаем: «…у князя Литовского у Витовта оженися князь Василий менший Ярославич, венчан бысть в церкви святого Феодора от епископа Игнатия Ростовского, и бысть радость велика в Костроме» [358] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 72; ср. Троицкая летопись, стр. 328. .

Таким образом, уже костромской князь Василий Ярославич, бывший великим князем в 1272–1275 гг., имел династические связи с Литвой. Воевода литовский князь Юрий Витовтович в 1341 г. упоминается в Псковской летописи. При описании набега Литвы под 1285 г. на владения тверского епископа в своде сказано: на «волости Олешну и прочий», а среди участников борьбы с Литвой упомянуты «Дмитровцы» [359] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 81. . Минуя последующие этапы летописания, не вносящие нового в исследуемый вопрос, обратимся к своду конца XV в.

Свод 1479 г. отразил важный этап в истории образования Русского централизованного государства, вобравшего в себя Новгородскую, Тверскую и некоторые другие земли. Этот свод последовательно проникнут идеей московского великокняжеского единодержавия и потому, понятно, более враждебен к Литве, чем ему предшествующие. Основанный на московском же летописании, этот свод обильнее привлек летописание других центров Руси — Новгорода, Ростова и, впервые, старого Киева [360] М. Д. Приселков-2, стр. 176–186; Д. С. Лихачев-1 стр. 469–471. .