Владимир Пашуто - Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке

Но и после этого печального урока шведские феодалы продолжали нарушать интересы новгородского правительства в земле финнов, следствием чего были русские походы на шведские феодальные колонии на территории суми. Например, в 1198 г. новгородское войско прошло огнём и мечом по шведским опорным пунктам в земле суми; оно осадило, заняло и сожгло замок Або, весь гарнизон вместе с епископом Фолквином был истреблён. Но русский отряд тогда не смог удержать столь отдалённую территорию и возвратился в Новгород; шведские же феодалы вновь завладели этой землёй.

В начале XIII в., пользуясь неустойчивым политическим положением в Новгороде, его занятостью в обороне западных владений, шведские феодалы развернули наступление на землю еми. Это не замедлило отозваться на новгородско-емьских отношениях, свидетельством чего является поход князя Ярослава Всеволодовича с новгородцами на емь в 1227 г., когда он «повоева всю землю, и полон приведе бещисла». Владимирская летопись по этому поводу говорит: «ведый множество полона, якож сущии с ним не возмогоша всего полона отнести, но овых сечаху, а иных множество пущахуть опять в свояси». В том же году, в противовес шведскому крестоносному движению (подобно тому, как это делалось в земле эстов и лэттов), Ярослав Всеволодович «послав, крести множество корел, мало не все люди».

Таким образом, наши источники обнаруживают глубокую давность отношений Руси с народами восточной Прибалтики, в начале (до XII в.) с Киевским государством, а после его распада — с крупнейшими феодальными центрами северо-западной Руси — Новгородом, Псковом, Полоцком, Смоленском.

Характерным для русской власти в землях этих народов, несмотря на некоторые местные различия, было фактическое сохранение раннефеодальных форм их подчинения: повсеместно был установлен правильный сбор подати («оброк»), посредством доставки её («повоз») в определённые для этого места («погосты»). Здесь дань принимали местные власти и под контролем русских чиновников доставляли в основные центры русского управления, такие, как Юрьев, Куконос, Герцикэ, Олонец и др. Русское господство в Прибалтике не сопровождалось ни постоянным занятием подвластной территории войсками, ни массовой колонизацией её русскими переселенцами-феодалами, ни целенаправленным насильственным уничтожением местного язычества и заменой его феодальной христианской религией.

В то же время тесные связи с Русью способствовали распространению в этих землях феодальной культуры и ускоряли формирование новых социально-экономических отношений.

Таковы были отношения Руси с Литвой, эстами, ливами, лэттами, карелами и финнами на рубеже XIII в., когда территория восточной Прибалтики стала, объектом немецкой католической крестоносной агрессии.

Немецкие купцы, часто посещавшие Двину ещё в XII в. в её низовьях, в земле ливов (по имени которых всю территорию, простиравшуюся до Эстонии, немцы потом стали называть Ливонией) основали торговые фактории и, «сблизившись с ливами, часто ходили в Ливонию на судне по реке Двине». Но это было эпизодическое, неустойчивое проникновение, тогда как политические цели германских императоров и папской курии требовали создания здесь постоянных феодальных колоний, опираясь на которые, можно было бы контролировать Балтийское море, оказывать давление на Швецию, Норвегию и Польшу, а главное — иметь базу для решительного наступления на Русь с целью обеспечения новыми землями алчных германских феодалов и уничтожения основного источника антикатолической «схизмы». Таким образом, в наступлении на восток интересы германских императоров и папской курии целиком совпадали.

Предварительная разведка была возложена на монахов-миссионеров. Гартвик II, архиепископ города Бремена, заинтересованного в восточно-балтийской торговле, направил в землю ливов августинского монаха Мейнарда. Прибыв в 1184 г. вместе с немецкими купцами в устье Двины, он обосновался в их стоянке у селения Икескола. Хотя католические проповеди этого монаха не имели успеха у местного населения (ливов), архиепископ Гартвик поспешил учредить новое ливонское епископство, а Мейнарда поставить во главе его. Однако дело христианизации продвигалось крайне туго. Ливы едва не принесли в жертву своим богам помощника Мейнарда — Теодориха — и не отпускали из своей земли самого Мейнарда, справедливо опасаясь, «что потом придёт христианское войско».

Предприимчивый монах сумел, однако, послать извещение папской курии, и папа Целестин III провозгласил крестовый поход для насильственного обращения ливов в христианство, для ограбления и захвата их земель; при этом папа дал отпущение грехов «всем тем, кто, приняв крест, поедут для восстановления первой церкви в Ливонии».

Крестовый поход состоялся уже после смерти Мейнарда, при его преемнике Бертольде, которого ливы успели уже изгнать из своей земли. Зимой 1198 г. Бертольд с немецким войском высадился на Двине в районе селений Икескола и Гольмэ; местные ливы оказали вооружённое сопротивление пришельцам, был убит и Бертольд; однако, огнём и мечом опустошая поля ливов, крестоносцы принудили их к миру; ливы обещали креститься, оставить у себя монахов и выделить им содержание — меру зерна с плуга (т. е. с участка земли, вспахиваемого одним плугом). Но по уходе немецких войск ливы отвергли условия насильственного мира и изгнали монахов.

Между тем бывший бременский каноник Альберт, назначенный новым ливонским епископом, подготавливал окончательный захват Подвинья, предполагая создать здесь сильное церковное княжество, вроде тогдашних прирейнских архиепископств (Майнцское, Кёльнское, Трирское) в Германии. Заручившись поддержкой папы Иннокентия III, германского короля Филиппа Швабского и датского короля Канута VI, новый епископ с крестоносцами из немецких феодалов и купцов на 23 кораблях ворвался в 1200 г. в Двину. Разбив отряды ливов и разорив семигалльскую гавань, крестоносцы основали на Двине крепость Ригу (1201) с самостоятельной гаванью, поставив, таким образом, под свой контроль морскую торговлю подвинских земель.

Епископ Альберт принимал меры, чтобы привлечь на свою сторону часть местной ливской и куронской знати, заключая с ней соглашения или забирая у неё заложников. Чтобы иметь постоянную военную силу, был учреждён в 1202 г. орден рыцарей-меченосцев, которым был дан устав тамплиеров. Меченосцы носили на белом плаще изображение красного меча и креста и подчинялись епископу, у которого добились (в 1207 г.) согласия на уступку им одной трети всех завоёванных земель. По уставу ордена, каждый рыцарь должен был давать четыре обета: послушания, целомудрия, бедности и постоянной борьбы с противниками католичества. Из всех этих обетов крестоносцы более или менее сносно выполняли только последний.