Владимир Пашуто - Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке

Разгром шведских крестоносцев на Неве не прекратил стремлений шведского королевского правительства к овладению землёй финнов. В 1247 г. ярлом Швеции стал Биргер, зять короля; папские легаты отмечали, что им управлялась вся страна. Он и занялся подготовкой похода против финнов. Дело и на этот раз не обошлось без вмешательства папской курии, которая торопила Биргера с организацией «крестового похода», обещая полную поддержку.

В следующем 1249 г. начался второй, основной этап завоевания шведскими феодалами страны финнов и покорения основного племени — еми. Ярл Биргер собрал большое рыцарское войско. Высадившись на южном берегу Нюландии, он в кровопролитных боях разбил емь. Население, отказывавшееся принять христианство, беспощадно истреблялось, и к середине 1250 г. емь была завоёвана. Основная причина поражения еми заключалась в том, что политическое положение Новгорода не позволило ему оказать помощи финнам.

Для закрепления победы Биргер заложил в центре финской земли, на берегу озера Ваная, крепость Тавастгус и поселил здесь шведских феодалов-колонистов, раздав им финские земли. Коренное население было обложено феодальными поборами и выплачивало церковную десятину. Однако шведским феодалам не сразу удалось уничтожить русско-финские связи, что ясно обнаружилось в самые ближайшие годы. Окрылённые успехом в земле финнов и тем, что Новгороду грозило татарское иго, шведские феодалы рискнули провести ещё одно наступление на северо-западную Русь.

На этот раз наступление шведов происходило в союзе с датским вассалом, правившим в Ревеле, — Дитрихом фон Кивель. В поход были двинуты также вспомогательные финские отряды. В 1256 г. «придоша Свеи и Емь и Сумь и Дидман (т. е. Дитрих) со своею волостью и множество рати», — сообщает Новгородская летопись, захватчики решили обосноваться на реке Нарове, где и «начаша чинити» (т. е. строить) город. В это время Александра Ярославича не было в Новгороде, и новгородцы послали к нему во Владимир, «по полкы», а сами «по своей волости рослаша, также копяше полкы». Эти приготовления не предвиделись шведскими и датскими феодалами, поэтому они «услышавши, побегоша за море».

Зимой того же года с полками из Владимира пришёл князь Александр. Он решил дать отпор шведскому правительству, организовав поход в землю финнов; однако новгородское боярство, по-видимому, признавая потерю позиций в земле еми или, возможно, рассчитывая, что подчинённая емь будет приносить доход князю, а не Новгороду, не поддержало этого похода. Новгородские полки сопутствовали князю только до Копорья, и то потому, что князь не сообщил им о цели своего похода, и они «не ведяху кде князь идет». Узнав о планах князя, «инии мнози новгородци воспятишася от Копорья», и князь продолжал свой путь к земле финнов в основном «со своими полки».

Пройдя по льду Финского залива в землю еми, князь Александр опустошил здесь шведские владения. Поход в суровых зимних условиях был чрезвычайно трудным: «бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи и многым шестником бысть пагуба», — отметил летописец. Несмотря на то, что после жестокого шведского завоевания земля еми была обескровлена, вступление русского войска вызвало новое противошведское восстание. Из послания папы Александра IV 1256 г. ясно, что русские и карелы напали на шведское население в стране финнов: «множество усадеб и земель предали огню… многих возрожденных благодатью священного источника привлекли, к несчастью, на свою сторону…».

Однако финский народ был так ослаблен, что не смог помочь русскому войску закрепить победу, и Владимиро-Суздальским полкам пришлось ограничиться разгромом шведских колоний («овых избиша, а другых изоимаша»). Хотя поход и не вернул емь под власть Новгорода, он всё же показал шведскому правительству, что татаро-монгольское нашествие не изменило отношения Руси к иноземным захватчикам; можно заметить, что в течение нескольких десятилетий Швеция предпочитала не нарушать русских границ.

По карельскому вопросу у Новгородской Руси возник конфликт и с другой северной страной — Норвегией. В древней саге исландца Стурла, сына Тарда, посвящённой норвежскому королю Хакону (1217–1263), можно прочесть следующее: «В ту зиму, когда Хакон конунг сидел в Трондхейме, прибыли с востока из Гардарики («страны городов», так именовали скандинавы Русь) послы Александра конунга Хольмгарда (т. е. Новгорода). Звался Микьял (т. е. Михаил) и был рыцарь тот, кто стоял во главе их. Жаловались они на то, что делали между собой чиновники (т. е. сборщики дани) Хакона конунга и его сына на севере в Марке (т. е. Финмаркене, на окраине земли саамов) и восточные Кирьялы (т. е. карелы), те, что платили дань конунгу Хольмгарда, потому что между ними постоянно было немирье, грабежи и убийства. Были там совещания и было решено, как этому положить конец.

Им (т. е. русским послам) было также поручено повидать госпожу Кристин, дочь Хакона конунга, потому что конунг Хольмгарда велел им узнать у Хакона конунга, не отдаст ли он госпожу ту замуж за сына Александра конунга».

«Хакон конунг, — повествует далее сага, — решил так: послал мужей из Трондхейма весной и поехали (они) на восток вместе с послами Александра конунга. Стояли во главе их Виглейк, сын священника, и Биргер. Поехали они в Бьюргюн (т. е. Берген), а оттуда восточным путём (т. е. по Балтийскому морю), прибыли они летом в Хольмгард, и конунг принял их хорошо, и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями так, чтобы не нападали друг на друга ни Кирьялы, ни финны (т. е. саамы-лопари), и продержалось это соглашение недолго.

В то время было немирье великое в Хольмгарде: напали татары на землю конунга Хольмгарда, и по этой причине не поминали больше о сватовстве том, которое велел начать конунг Хольмгарда. И после того, как они (т. е. норвежские послы) закончили порученное им дело, поехали они с востока с почётными дарами, которые конунг Хольмгарда послал Хакону конунгу. Прибыли они с востока зимой и встретились с конунгом в Вике».

Что же произошло и заставило Русь и Норвегию обменяться посольствами? За три тысячи вёрст от Новгорода русские данники-карелы в заполярной тундре столкнулись и вступили в борьбу с представителями Норвежского государства. Александр Ярославич, придававший большое значение упрочению русских границ, серьёзно отнёсся к тому, что русская северная граница, прикрывающая русские владения, — Карелию (прионежскую и беломорскую) и значительную часть страны саамов (в первую очередь, Кольский полуостров), до сих пор ещё не была определена, ибо до той поры русско-норвежские пограничные отношения ни разу официально не оформлялись.

Этот факт свидетельствует, что русская государственная власть даже в трудных условиях начала 1250-х годов продолжала проводить активную внешнюю политику. Сам факт сватовства сына Александра Ярославича Василия к дочери норвежского короля объясняется не только желанием русской дипломатии укрепить пограничные отношения, но и стремлением установить русско-норвежский союз в противовес союзу шведско-норвежскому. Последний был упрочен в 1251 г. браком дочери Биргера Рикиссы со старшим сыном Хакона. Правда, происшедшее в 1252 г. столкновение Александра Ярославича с братьями и наступление воеводы Неврюя потребовали основного внимания к восточным делам и сватовство не состоялось, но князь пышно принял приехавшее норвежское посольство, и спорные вопросы были успешно решены.