Глеб Абрамович - Князья Шуйские и Российский трон

Несмотря на все меры, принятые Шуйским против появления нового Лжедмитрия, самозванец все же появился, и обиженный Филарет стал патриархом в его лагере в Тушине под Москвой. Появлению нового Лжедмитрия в немалой степени способствовала политика, проводимая Василием Шуйским. Уже сразу после коронации, почувствовав себя более уверенно, он показал боярам, чего стоили все его клятвенные обещания. Новый царь не пожаловал ни одного боярского чина, а, напротив, начал сводить личные счеты. Дворецкий, князь Рубец-Мосальский, был отстранен от должности и отправлен воеводой в Корелу или в Кексгольм. Михаила Нагого лишили звания конюшего; Афанасия Власьева, думного дьяка, сослали воеводой в Уфу; бояр Михаила Салтыкова и Богдана Бельского отправили, первого — воеводой в Ивангород, второго — в Казань.

25 июня 1606 г. произошло событие, ставшее новым испытанием для Шуйского. В этот день на Красной площади собрался народ, взбудораженный слухами, что царь хочет с ними говорить. В эти бурные дни население Москвы было очень податливо на любые слухи. Царь, шедший в церковь, велел узнать о причинах и зачинщиках волнений. Одновременно он стал упрекать сопровождавших его бояр в подстрекательстве черни, грозя отречением от престола. Людям приказали разойтись, но пятерых без разбора схватили и высекли плетьми. В результате тщательного расследования участия в беспорядках представителей знати установили полную невиновность князя Ф. И. Мстиславского и Нагих и подвергли ссылке лишь псковского воеводу боярина Петра Шереметева, родственника Мстиславского и Романовых. Неприязнь могущественной клики Романовых к Шуйскому еще более возросла после отстранения от должности царского кравчего, их родственника — князя Ивана Черкасского. Князья Голицыны, Куракины и Воротынский, считавшие Василия своим ставленником, держали себя с ним независимо, почти вызывающе. По данным современников, в те дни бояре в Москве пользовались большим влиянием, чем царь.

Как уже говорилось, в первые месяцы царствования Шуйского все его устремления были направлены на предотвращение появления нового самозванца. Спешка с ликвидацией и тайными похоронами Лжедмитрия вызывали подозрения даже у низов московского населения, весьма податливого в это время на любые провокационные слухи. Что же касается периферии, не бывшей свидетельницей гибели Самозванца, то там распускаемые врагами Шуйского слухи о втором чудесном спасении Дмитрия находили самую благоприятную почву. Шуйский же в своей борьбе с тенью Самозванца усердно рассылал по городам грамоты с разоблачениями «страдника, ведомого вора, богоотступника, еретика, росстриги Гришки Богданова сына Отрепьева», [334] Там же. С. 102–106. со ссылками на показания самого сандомирского воеводы Юрия Мнишека, тестя Самозванца, и других поляков, рассказывавших о намерении Дмитрия принять католическую веру, перебить всех главных бояр во главе с Шуйскими, а самому Мнишеку отдать Новгород и Псков с пригородами и уездами, Смоленск и Северу, а польскому королю — «многую казну» [335] Там же. С. 102–103. . Особое внимание в грамотах уделялось чудотворным свойствам мощей царевича Дмитрия, а также клятвам его матери в ложном признании своим сыном самозванца и ее просьбам о прощении.

Широко распространились также литературные творевания вроде «извета» старца Валаама, который рассказывал, что был спутником Самозванца в период всех его похождений в Литве, вплоть до выступления из Самбора на Москву. Но никакие пропагандистские ухищрения не могли помочь Шуйскому в той социально-политической обстановке, которая сложилась в стране. Стремясь укрепить свое положение в провинции, Шуйский провел массовую замену воевод по городам. Проводя эти мероприятия, он преследовал следующие цели: во-первых, отзыв ненадежных воевод из южных и северных городов, поддерживавших Лжедмитрия и, во-вторых, удаление из Москвы представителей знати, находившихся в оппозиции к Шуйскому. Одновременно население всех городов приводилось к присяге на верность Шуйскому. (В оценке этих событий мнения русских и зарубежных историков расходятся. Данный вопрос обстоятельно рассмотрен в труде И. И. Смирнова «Восстание Болотникова» (С. 87–91).)

Зачинщиком новых волнений снова явился Путивль. Воеводой там был верный Василию князь Бахтеяров, но Шуйский, недовольный его слабостью и безынициативностью, отстранил князя, а на его место посадил ближайшего соратника Самозванца помилованного князя Григория Шаховского. Шуйский надеялся, что в благодарность за прощение Шаховской будет верно служить ему, но просчитался. Прибыв в Путивль и увидев «антишуйские» настроения населения, не забывшего милостей Лжедмитрия, Шаховской решил использовать благоприятную ситуацию. Созвав жителей города, он заявил, что в Москве был убит не Дмитрий, а какой-то немец, а царевич жив и скрывается, ожидая помощи друзей. Народ поверил, и город восстал. Вслед за Путивлем волнения вспыхнули в Ливне и Ельце, а за ними пламя борьбы охватило также всю территорию от Поля до Кром включительно, затем перекинулось в Заоцкие, Украинные и Рязанские земли, т. е. во все районы, прежде поддерживавшие Лжедмитрия.

Однако по сравнению с 1605 г. обстановка в стране резко изменилась. Антибоярские настроения начали преобладать, а состав участников движения стал более демократичным. У народа появился новый предводитель в лице Ивана Исаевича Болотникова, бывшего боевого холопа-послужильца князя Андрея Телятевского. Он имел боевой опыт и оказался талантливым военачальником. Ядро армии Болотникова составили такие же, как он, беглые холопы-послужильцы, что придавало войску большую организованность и соответственно боеспособность. К нему стали примыкать в значительном количестве и беглые крестьяне. Но идеология этих масс в условиях феодального строя еще не могла приобрести никакого направления, кроме надежды на смену плохого царя хорошим. Под этим знаменем и развертывается народное движение под руководством Болотникова. Целью движения был поход на Москву и свержение Василия Шуйского. Выйдя из Путивля, Болотников двинулся на Калугу и занял ее. Армия Василия Шуйского под командованием его братьев Ивана и Дмитрия попыталась отбить Калугу, но эта попытка закончилась неудачно, хотя войско Болотникова понесло большие потери. В сражении принял боевое крещение и племянник Василия Шуйского девятнадцатилетний князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, который показал себя на поле боя не только храбрым воином, но и весьма способным военачальником.

Собрав новую армию в количестве 180 тыс. человек, Шуйский снова ставит во главе ее Дмитрия и Ивана, а также М. В. Скопина-Шуйского. Авангард этой армии, возглавляемый князем Кольцовым-Масальским, вступил в бой с противником на реке Лопасне, но потерпел поражение. Тогда командование передается Скопину-Шуйскому с подчинением ему также отряда Кольцова-Масальского. В бою на реке Пахре молодой полководец наносит Болотникову тяжелое поражение. Своими успехами Скопин-Шуйский завоевывает популярность в войсках, но одновременно приобретает смертельного врага в лице своего дяди Дмитрия Шуйского, претендовавшего на звание лучшего полководца на Руси.