Антон Горский - «Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.

ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 150–151.

Ср.: Мазуров А. Б. Средневековая Коломна… С. 104–105.

ДДГ. № 10. С. 29.

Там же, № 19. С. 54.

Там же, № 33. С. 85.

Там же, № 47. С. 144.

Там же. С. 76, 285–286.

Предположение, что под «местами татарскими» имеется в виду территория правобережья Дона между Тулой и Ельцом (Лаптенков В. В. Государственное разграничение…), не представляется основательным. В московско-рязанском договоре 1483 г. эта территория определена как «Елец» и «Меча», а «места татарские», помимо того что называются вместе с «мордовскими», упомянуты между двух статей, посвященных Мещере (ДДГ. № 76. С. 285–286, 289; о Мещере см. ниже специальный раздел), что ясно указывает на их принадлежность именно мещерско-мордовскому региону.

См.: Егоров В. Л. Указ. соч. С. 43–44.

Об этом значении «и» см.: Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1997 г. // Вопросы языкознания. 1998, № 3. С. 30; Горский А. А. Москва и Орда. С. 166, прим. 78.

Впрочем, если считать, что «татарские» и «мордовские» места — не одно и то же, под первыми все равно вероятнее понимать татарские поселения в мордовской земле, а не какие-то территории в глубине ордынских владений.

ПСРЛ. Т. 15 Вып. 1. Стб. 120, 134–135.

Ср. утерю (вероятно, в то же время) Тулы. Не исключено, что помещение «мест татарских и мордовских» в число владений Василия I в его договоре с Владимиром Андреевичем 1404 г. (ДДГ. № 16. С. 44) указывает на возвращение этих территорий Москве после временного налаживания отношений с Ордой в 1403 г. (см. § «Козельское княжество» в разделе III — «Черниговская земля»). В этом случае, надо предполагать их вторичную утрату в результате конфликта с Едигеем, начавшегося в 1408 г. Но возможно, упоминание данных мест в конце перечня владений Василия в договоре с Владимиром Андреевичем имеет в виду (не оговаривая это специально) ту же надежду на их возвращение в результате «перемены» Орды, что зафиксирована в московско-рязанских докончаниях 1402, 1434 и 1447 гг.

ПСРЛ. Т. 15. Стб. 486–487.

Горский А. А. Москва и Орда. С. 134–133.

ПСРЛ. Т. 15. Стб. 487.

ДДГ. № 76. С. 285.

См.: Памятники Куликовского цикла. С. 38, 77.

О пределах Мещеры см.: Черменский П.Н. Материалы по исторической географии Мещеры // Археографический ежегодник за 1960 г. М., 1962.

Он же. Из истории феодализма на Мещере и в Мордве // Археографический ежегодник за 1960 г. М., 1962. С. 3–4.

ДДГ. № 10. С. 29. Оборот «как было при Александрѣ Уковичѣ» имеет в виду границы Мещеры с Рязанским княжеством, установленные при этом князе и рязанском князе Иване Ярославиче в первой половине XIV в. (см.: Черменский П. Н. Материалы… С. 44). В. А. Кучкин считает, что в Александре Уковиче «следует видеть не одного из местных князей народности мещеры… а одного из рязанских Рюриковичей»: имя его отца он трактует как «славянское имя Вук, по сей день распространенное, в частности, у сербов» (Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 259–260). Но сербское «Вук» означает «волк». Следуя В. А. Кучкину, надо признать, что один из представителей рязанской династии носил имя-прозвище Волк (среди княжеских, нехристианских имен Рюриковичей не встречающееся), при этом почему-то в сербской огласовке, и что его сын получил отчество не по христианскому имени отца (коего не могло не быть), а по этому прозвищу, но с выпадением начальной согласной. Каждое из этих допущений невероятно само по себе, тем более невозможно их сочетание. Неясно, почему В. А. Кучкин не учитывает признанной в историографии версии о татарском (а вовсе не местном — из народности мещеры) происхождении мещерских князей.

В. А. Кучкин полагает, что князем, продавшим Мещеру, был Александр Укович (Там же. С. 260).

По мнению К. А. Аверьянова, «купля» Мещеры — это передача ее Дмитрию Ивановичу в приданое при его женитьбе в 1366 г. на дочери Дмитрия Константиновича Нижегородского Евдокии (Аверьянов К. А. Купли Ивана Калиты. С. 29–33). Автор исходит из статьи договора Василия I с Владимиром Андреевичем 1404 г.: «А мнѣ, господине, князь великии, брату твоему молодшему, князю Володимеру Андрѣевичю, и моим дѣтем под тобою и под твоими дѣтми, твоего удела, Москвы и Коломны с волостми, и всего твоего великого князенья, да Волока к Ржевы с волостми, и Новагорода Нижнего с волостми, и что к нему потягло, с Мурома с волостми, и что к нему потягло, и Мещеры с волостми, и что к неи потягло, и в та мѣста в Татарьская и в Мордовьская, как было, господине, за твоим отцомъ, за великим князем, и за твоим дѣдом, за великим князем Дмитрием Костянтиновичем, и за тобою, за великим князем, того ми, господине, и моим дѣтем подъ тобою, великим князем, и под твоими дѣтми блюсти и боронити, а не обидѣти, ни въступатися» (ДДГ. № 16. С. 44). Он полагает, что ссылка на прежних владельцев, в том числе Дмитрия Константиновича, относится здесь только к землям, упомянутым в конце перечня, — Мещере и «местам татарским и мордовским» (забывая, что московско-рязанские договоры говорят об отнятии последних Дмитрием Донским у татар, а не получении от тестя). На самом деле, прежние владельцы упоминаются в связи с перечнем всех владений Василия. Называются они в соответствии с давностью и значимостью: сначала Москва с Коломной, затем великое княжение Владимирское, потом отдельно Волок и Ржева, ранее принадлежавшие Владимиру Андреевичу (ДДГ. № 13. С. 37), а теперь переходившие к великому князю; далее «примыслы» — сначала Нижний Новгород (вновь присоединенное великое княжение), потом Муром (княжение рангом пониже), затем Мещера (территория, не имевшая статуса русского княжества), наконец, «места» татарские и мордовские. Отсылки на отца было недостаточно, так как он не владел Нижним Новгородом и Муромом. Но нижегородским князем являлся дед Василия по матери Дмитрий Константинович, поэтому он и был упомянут (поминать еще и его преемника на нижегородском столе Бориса Константиновича Василию было ни к чему, так как он не являлся великому князю прямым предком и не владел, в отличие от Дмитрия, всей тянувшей к Нижнему территорией, см. об этом: Горский А. А. Москва и Орда. С. 114–115). В отношении же Мурома можно было сослаться только на владение им самим Василием I, поэтому после упоминания Дмитрия Константиновича сказано «и за тобою, великим князем». Никаких оснований считать Мещеру бывшим владением нижегородских князей, таким образом, нет.