Антон Горский - «Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.

Предположения о появлении «Слова» в XV столетии не противоречат выводам исследователей о восприятии его как подлинного древнего памятника членами Мусин-Пушкинского кружка, поскольку поэма при такой датировке ее создания признается аутентичным средневековым произведением. Можно с некоторой натяжкой совместить тезис об одном авторе «Слова» и «Задонщины» с признанием вторичности последней по отношению к первому (так и поступает А. Г. Бобров, полагая, что сначала Ефросин — Иван Шемячич — написал «Слово», а затем, используя его текст, и «Задонщину») [363]. Но язык «Слова» останется камнем преткновения. Допустить, что автор XV столетия сумел искусно архаизировать язык под XII в., невозможно (во всяком случае, такого рода примеров нет) [364]. Не может здесь спасти и допущение, что автор обработал устные сказания о походе Игоря, поскольку при устной передаче древний строй языка не сохраняется (что хорошо видно на примере былин) [365]. Предположение, что автор создал два произведения: одно — на языке XII столетия, а другое — на современном ему, причем то произведение, при написании которого он намеренно архаизировал язык, оказалось в художественном отношении выше, выглядит невероятным.

У гипотез М. А. Шибаева и А. Г. Боброва есть один аргумент текстологического порядка. Они считают, что в «Слове о полку Игореве» имеются черты зависимости от Софийской первой летописи (памятника XV в.). Сходство некоторых мест «Слова» с этой летописью (далее — С1) отмечалось и ранее, но, как правило, с другой интерпретацией (выдвигалось предположение о влиянии «Слова» на Повесть о Куликовской битве, содержащуюся в С1 и близких к ней летописях) [366]. Рассмотрим сходные места «Слова» и С1, учитывая три возможных варианта истолкования сходства: 1) случайное совпадение; 2) влияние «Слова» на летопись; 3) влияние летописи на «Слово».

1. В «Слове» говорится, что погибшего в 1078 г. Изяслава Ярославича его сын Святополк повез «ко святѣй Софіи къ Кіеву» [367]. О захоронении Изяслава в Софийском соборе говорят С1 и близкая к ней Новгородская 4-я летопись (далее — Н4) [368], в то время как согласно «Повести временных лет» его похоронили в «церкви святыя Богородица» [369], под которой традиционно понимают киевскую Десятинную церковь. М. А. Шибаев и солидаризировавшийся с ним А. Г. Бобров полагают, что известие С1 — Н4 вторично, и, следовательно, «Слово» заимствовало из поздней летописи неверную информацию [370]. Обоим авторам осталась неизвестной специально посвященная этому сюжету работа В. А. Кучкина, который показал, что известие о захоронении Изяслава в Софийском соборе относится к числу уникальных известий протографа С1 — Н4 (восходящих, скорее всего, к источнику второй половины XI в.) и является достоверным: во второй половине XI в. киевских князей хоронили именно в Софийском соборе; известие «Повести временных лет» о захоронении Изяслава в «церкви святой Богородицы» имеет в виду, скорее всего, не Десятинную церковь, а посвященный Богородице главный неф Софии Киевской, где находился престол, посвященный Рождеству Богородицы [371]. Таким образом, сведения «Слова» и С1 в данном случае надо признать отражающими реальное положение дел. Появились ли они независимо друг от друга, повлияло ли «Слово» на протограф С1 — Н4 или одна из этих летописей — на «Слово», судить невозможно, поскольку текстуальной зависимости между данными фрагментами в «Слове» и летописях нет (совпадение носит только фактический характер).

2. В «Слове» о киевском князе Святославе Всеволодиче сказано, что он «поганого Кобяка изъ луку моря от желѣзных великыхъ полковъ половецкыхъ, яко вихръ, выторже» [372]. По мнению М. А. Шибаева (поддержанному А. Г. Бобровым), этот фрагмент возник под влиянием рассказа С1 о битве новгородцев с войском Ливонского Ордена под Раковором в 1268 г., где говорится: «Князь великыи Дмитрии и Святославъ Ярославичь, князь Михаило, братъ Святославль, сташа с новогородьци противъ желѣзною полку великои свиньи в лице» [373]. М. А. Шибаев пишет в связи с этим: «…эпитет "железные" к легковооруженному войску кочевников-половцев совершенно неприменим» [374]. Но, во-первых, эпитет «железный» мог в древнерусском языке иметь переносное значение — «крепкий» [375]; во-вторых, представление о половецких воинах как легковооруженных всадниках без металлических доспехов давно опровергнуто археологией: у половцев была широко распространена кольчуга, встречается и пластинчатый доспех [376]. Предположение о наличии в «Слове» ошибки, проникшей из С1, вновь оказывается необоснованным, а текстуальной связи между фрагментами, как и в предыдущем случае, нет.

3. В «Слове»: «Уже бо, братіе, невеселая година въстала» [377]; в Повести о Куликовской битве С1—Н4: «Великии же князь Дмитрии Иванович, слыша въ невеселую ту годину, что идуть на него вся царства…» [378]. Выражение «невеселая година» в других памятниках не отмечено, поэтому можно допустить здесь текстуальную связь; но какое из двух произведений повлияло на другое, сказать невозможно.

4. В «Слове»: «земля тутнетъ» [379]; в Повести о Куликовской битве С1 — Н4: «яко и земля тутняше» [380]. Выражение «земля тутняше» встречается в переводных памятниках [381], но поскольку в «Слове» и Повести сходен контекст (описывается начало битвы), то текстуальная связь возможна. Направление ее опять-таки остается неопределимым.

5. В «Слове»: «А половци неготовами дорогами побѣгоша къ Дону великому» [382]; в Повести о Куликовской битве Мамай восклицает, видя свое поражение: «Брате Измаиловичи, побѣжимъ неготовыми дорогами» [383]. Сходный фрагмент есть в «Задонщине», но там словосочетание звучит несколько иначе: татары «побѣгше неуготованными дорогами» или «нетоличными дорогами» [384]. В Повести, в сравнении со «Словом» и «Задонщиной», не вполне логично выглядит будущее время (почему именно такими дорогами надо бежать?). Поэтому, если допускать здесь текстуальную связь Повести со «Словом» (а не с «Задонщиной»), надо предполагать первичность чтения «Слова».

6. «Слово» начинается с обращения к слушателям или читателям: «Не лѣпо ли ны бяшеть, братіе, начати старыми словесы трудныхъ повѣстій о полку Игоревѣ, Игоря Святъславича» [385]; в «Слове о житии и преставленьи» Дмитрия Донского в С1 (и Н4) Дмитрий перед походом на Куликово поле говорит «князьям и вельможам»: «Лѣпо есть намъ, братье, положити главы своя за правовѣрную вѣру христианьскую» [386]. Более близкая параллель к «Слову о житии» встречается в Ипатьевской летописи под 6678 г., где Мстислав Изяславич обращается к другим князьям перед походом на половцев: «А лѣпо ны было братье, възряче на Божию помочь и на молитву Святоѣ Богородици, поискати отець своихъ и дѣдъ своихъ пути и своей чести» [387]. В «Слове о полку Игореве» иной контекст, речь идет не о предстоящей битве, а о начале повествования; присутствия в одном фрагменте слов «лепо» и «братие» (их сочетание встречается и в других произведениях древнерусской литературы [388]) недостаточно, чтобы предполагать (вслед за М. А. Шибаевым [389]) текстуальную связь.