Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

6. Ликвидация институтов католической церкви в светских владениях лютеранских князей означала неизбежный переход всего комплекса проблем, связанных с установлением вероисповедания и культовой обрядно стью, в руки имперских князей, графов и рыцарей, в имперских городах — соответственно в руки городских советов. Тем самым светские имперские сословия получали возможность отправлять « Jus reformandi ». т. е. пра во на церковную Реформацию. Лютеранский форум в Аугсбурге стремился расширить правомочность этого принципа, стремясь наделить каждого подданного, в том числе и не располагавшего имперским статусом, правом на добровольное определение веры, оставаясь под властью одного князя. Католики заблокировали подобные предложения, пытаясь тем самым предотвратить распространение лютеранства в землях, еще оставшихся под контролем Старой Церкви. В итоге из взаимного компромисса сторон родился тезис, согласно которому всем подданным, не желавшим принять вероисповедание своего господина, предоставлялось право на эмиграцию (« Jus emigrandi »). Каждый подданный имел право в течение определенного времени покинуть территорию своего господина и найти прибежище, где пожелает, причем неприкосновенность его персоны и имущества гарантировалось вплоть до пересечения им границы. Тем самым, пусть и теоретически, но всем жителям Империи гарантировалось право свободного вероисповедания. Однако этот принцип еще не означал торжества гражданского права на свободу совести, что стало возможным лишь много позже на почве развития естественного права и идей Просвещения.

7. Имперское рыцарство , юридически еще не оформившееся в непосредственного подданного императора, но причисленное к имперским сословиям, приобретало те же полномочия, что и прочие чины. Каждый имперский рыцарь имел право на свободу вероисповедания, в том числе и на определение его для своих подданных.

8. В имперских городах со смешанным католическим и лютеранским населением вводился принцип паритета, т. е. равенства в отправлении религиозных культов. В руках у католиков оставались городские духовные общины, не распущенные до 1552 г. И католикам и лютеранам гарантировалась свобода вероисповедания с правом судебной апелляции в имперский палатный суд. Немецкие историки обычно именуют имперские города подобного рода биконфессиональными.

Таковы были важнейшие пункты Аугсбургского религиозного мира, принятые сословиями и короной в 1555 г. Однако лютеранские имперские чины не были в ходе заседаний рейхстага удовлетворены гарантиями для своих единоверцев в духовных княжествах, оставшихся за католиками. Опасаясь, что католические власти, используя «духовную оговорку», попытаются принудить к переходу в католицизм в том числе и светских подданных в имперских епископствах и аббатствах, они добивались от Фердинанда включения в текст договора особой статьи, призванной гарантировать свободу вероисповедания для своих единоверцев, уже на 1555 г. бывших лютеранами. До принятия ее лютеране на рейхстаге отказывались признать «духовную оговорку» католиков. Пытаясь найти компромисс, который бы не нарушал интересы католических сословий, Фердинанд тем не менее объявил в устной форме гарантии для лютеранских подданных католических духовных княжеств. Была составлена за королевской подписью т. н. « Декларация Фердинанда » (« Declaratio Ferdinandei »). Она распространялась на религиозные права для земского дворянства и городских общин католических духовных территорий. Но «Декларация» в отличие от «Духовной оговорки» не была включена в текст соглашения, образуя лишь отдельное заявление короны. Таким образом она лишалась статуса имперского закона.

В итоге Аугсбургский договор 1555 г. являл настоящую диалектику решенных и нерешенных проблем. Два положения этого договора скрывали ставший впоследствии разрушительным потенциал. Отказ узаконить кальвинистскую конфессию в сочетании с неясностью правовой диффиниции лютеранства вообще готовил будущую скрытую диффузию кальвинизма. Обладая законным правом на судебное преследование реформатов, имперские учреждения оказывались в тупике в том случае, если реформаты могли доказать свою принадлежность к «родственным членам Аугсбургской конфессии». Второй момент заключался в гарантировании прав католического духовенства как территориальных властителей и в отсутствии твердых гарантий прав их евангелических подданных, что в будущем могло вылиться в прецеденты католической реставрации или в разнообразные формы давления на конфессиональные меньшинства. Наконец, негласное утверждение главенствующей роли имперских чинов в деле формирования конфессиональных ландшафтов и в имперских городах и в территориях исключало стабильность религиозных границ в их политико-территориальном выражении. Свобода религиозного выбора входила в противоречие с попытками аугсбургских статей зафиксировать положение «status quo». Тем самым на уровне имперского права не была исключена возможность дальнейшего распространения протестантизма в Германии как в лютеранской, так и в реформатской оболочке, равно как и католическая реставрация.

Несомненна, однако, и созидательная сторона договора. В глазах подавляющего большинства представителей имперских сословий мир 1555 г. означал умиротворение Империи . Пусть с большими потерями достигнутый, пусть и с неясными формами компромисса определенный, но был восстановлен социальный покой, нарушенный Реформацией. Был преодолен опасный кризис, развивавшийся с середины 20-х гг., вылившийся в конечном счете в прямое военное противостояние католического престола и его союзников элите протестантского высшего дворянства. Прежде всего были стабилизированы отношения в структуре сословной вертикали по линии император-католик — протестантское высшее и низшее дворянство. Мир означал и восстановление стабильности на уровне горизонталей, между католическими и лютеранскими имперскими чинами.

Параллельно Аугсбург узаконил лютеранскую церковь, которая теперь и в вопросах догмы и административной организации получала признанную автономию. Тем самым был погашен главный очаг реформационного кризиса, по меньшей мере в догматическом аспекте. Требования свободного отправления евангелического культа, по крайней мере в части территорий, было удовлетворено, что служило отныне базовой посылкой к компромиссу с католическими властями при любом последующем развитии. Легитимация Аугсбургским соглашением прав лютеранских чинов стала важнейшим итогом и с точки зрения европейской исторической перспективы. Впервые в истории христианской Европы был найден правовой механизм, регулировавший сосуществование нескольких конфессий в структурах одного территориального организма.