Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Реформация Мартина Лютера сообщила мощнейший толчок общественному движению в немецких землях. Германии суждено было стать первым европейским регионом, познавшим драму религиозного раскола и первых религиозных войн. Аугсбургский мир, заключенный в 1555 г., стал уникальным, первым в истории европейской цивилизации опытом межконфессионального компромисса. Но оказалось невозможным сохранить мир навсегда, и спустя семьдесят лет он прервался самой длительной и тяжелой войной в истории немецкого народа. Виновниками кровавой трагедии были отнюдь не только, выражаясь словами сегодняшнего дня, «экстремистские» силы в лице имперских князей, мечтавших, как еще недавно писали в учебниках истории, лишь о расширении собственных территорий и власти за счет имперского престола. Ответственность лежала не только на консервативных силах католического блока, что утверждалось старшим поколением историков, сочувствовавших протестантам. И совсем не формационные противоречия XVII в. взорвали покой Империи, как то должно было вытекать из марксистских аксиом. Создание Аугсбургской системы в 1555 г. и ее кризис, переросший в Тридцатилетнюю войну, были следствием сложного и неизбежного процесса, который современными немецкими историками именуется на первый взгляд весьма необычно: конфессионализация. Потоком ее были захвачены все структуры сословного общества, она формировала тенденции общественного развития, и она же умножала противоречия, постепенно собиравшиеся в чересчур прочный узел, развязать который оказалось не под силу ни императорам Священной Империи, ни сословной элите, ни ученым правоведам и богословам…

Весь этот полный драматических потрясений, надежд и разочарований отрезок времени от 1555 до 1648 г. получил в последние годы совершенно новое осмысление в трудах немецких исследователей. Здесь ищут ответ на вопросы о судьбах немецкой государственности и нации, об особенностях общественного развития и о роли новых церквей, рожденных в бурях деформационных лет. История Германии той поры словно сбрасывает с себя ветхую, выцветшую кисею застывшей в своем развитии громады, неуклонно сползавшей в бездну войны — как писали о ней старые «малогерманские» историки. Она наполняется дыханием жизни и начинает светиться тысячами судеб людей, живших на разных этажах сословной пирамиды, от воли, поступков и веры которых зависело будущее их общего Дома, именуемого Священной Империей. XVI в. не закончился лишь только смертью великого Реформатора и Тридентским собором, а XVII — баталиями Тридцати летней войны. Между этими вехами — целая эпоха, сотканная историей большого европейского народа.

Важным подспорьем была и научно-организационная перестройка. С конца 1950-х гг. в университетах и исторических семинарах Федеративной Республики окончательно утвердилась специализация по истории раннего Нового времени в качестве самостоятельной области исторических исследований. Рождение ее шло мучительно и долго, но популярность оказалась огромной. Объем исследований немецких ученых по XVI–XVIII вв. ныне может быть сопоставим разве что с количеством работ по истории века XX.

Между тем свежий взгляд все еще остается недоступным русскоязычной публике, вынужденной питаться лишь старыми штампами и стереотипами из учебных пособий, сопоставляя их с очень редкими переводными работами. Поэтому двумя главными задачами, поставленными автором перед этой книгой, стали, с одной стороны — отображение главных тенденций в социальной истории Германии от Аугсбургского мира до конца Тридцатилетней войны, с другой — желание ознакомить читателя с мнениями ведущих немецких экспертов по указанной теме.

Замысел книги созрел в живом общении со слушателями одноименного курса, читаемого автором с 1999 г. на кафедре Истории средних веков Санкт-Петербургского государственного университета. Именно это общение помогло проработать детали и отшлифовать фрагменты, рисковавшие быть не слишком понятными отечественной аудитории. Автор надеется на познавательную пользу проделанной работы и сейчас с удовольствием посвящает ее студентам своего семинара.

Для удобства пользования книгой в качестве пособия каждая глава предваряется списком источников и основной литературой. Сноски даны лишь на цитируемый текст. Основные даты и понятия выделены жирным шрифтом.

Во втором издании учтена основная литература, вышедшая после 2002 г., и включен ряд новых биографических очерков.

В предлагаемой книге речь идет лишь об одном столетии «эпохи религиозного раскола» эпохе, отнюдь не ограниченной Аугсбургским соглашением и Вестфальским мирным договором. Сам термин кажется нам во многом нейтральным и в тоже время понятным для читателя, вызывая ассоциации с рождением новых протестантских конфессий, с наследием Мартина Лютера и Жана Кальвина, с религиозными войнами в Европе. Несколько иначе именуется рассматриваемое столетие под пером современных немецких историков. В их работах все чаще звучат слова о конфессиональной эпохе . Название это лишь относительно недавно завоевало признание ученой аудитории. В него вкладывают специфический, прежде всего для немецкой истории той поры, смысл.

Обретение нового термина, как и новых хронологических границ, последовало после радикального переосмысления немецкой истории раннего Нового времени, наступившего после окончания Второй мировой войны. До середины XX в. на протяжении нескольких столетий господствовала иная терминология и хронология, соответствующая духу современной ей эпохи.

Долгое время Реформацию считали временем рождения немецкой нации и немецкого государства. Долгое время полагали, что Лютер начал в 1517 г., а Бисмарк закончил в 1871 г. создание современной Германии. В XVIII в. в трудах ряда немецких философов и богословов, в частности Фридриха Шлейермахера, появилось даже желание органически связывать лютеранское вероучение с духом немецкого народа, идентифицировать немцев и протестантов. Иными словами, постоянно подчеркивалось особое, провиденцианалистское значение века Реформации в судьбах нации.

Источниками подобных воззрений стали, прежде всего, политико-правовые и историко-религиозные сочинения лютеранских правоведов и богословов середины и второй половины XVII в. В их глазах конец Тридцатилетней войны представлялся неким общим итогом великого переворота, совершенного Мартином Лютером, окончательной победой Реформации над старым католическим миром. Возвышенно и ярко протестантский взгляд на судьбы Империи предстал под пером крупнейших публицистов того времени: