Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Состоявшееся 19 сентября заседание магистрата, вопреки ожиданиям Головина, было посвящено не разбору дела о самозванцах, а обсуждению его — русского посланца — противоправных действий: задержания и ограбления свободного человека — слуги князя Шуйского. По вопросу о возможном присвоении чужих имён Конюховым и его господином Головину было рекомендовано обратиться к Раковскому, из владения которого прибыл Акиндинов. Хотя русский посланец и уверял, что «он тех воров не помнит».

После подробного рассмотрения пунктов обвинения против самого Головина была организована очная ставка его с Конюховым, и все материалы слушания переданы для окончательного решения королеве Христине. 24 сентября Иоганн Розенлиндт сообщил Головину об указе королевы Христины: «Освободить задержанного Конюхова и обязать русского посланника вернуть слуге князя Шуйского все отобранные у него вещи». Головин, не сумев добиться выдачи самозванца, решил держать его бумаги и, обвинив Конюхова в клевете, писем ему не отдал, а привёз с собой в Москву. Копии с них сейчас составляют дело № 7 96-го фонда РГАДА. Редкий случай, когда мы про эти бумаги знаем практически всё: как, когда и в какой день они были у конкретного человека.

Если предполагать, что сохранились копии всех документов, привезённых русским посланником, то у Конюхова были изъяты пять писем Акиндинова к Конюхову, грамота от имени Иоанна Владимирского Шуйского от 20 февраля 1648 г., а также латинские проезжие листы: польского короля Владислава IV — проезжая Конюхову, от имени Йоханнеса Синенсиса — Конюхову для проезда в Ругодив, от имени Миухер Пахамбихебея, вице-графа Марамарузиенского графства (я не знаю, что это такое, если кто-то знает, пожалуйста, скажите) — проезжая Йоханнесу Синенсису, и пересказ сербского проезжего листа от имени Василия Тарасовича от 1649 г.

Обратимся непосредственно к грамоте от 20 февраля 1648 г. Этот текст являлся одним из тех свидетельств, которыми наряду с проезжими листами Акиндинов удостоверял свою личность. Документ состоит из двух частей. Первая, в свою очередь, распадается на две части. Сначала идёт грамота от имени Иоанна Владимирского Шуйского, «благодатью Божию Великого князья природного Владимирского, Московского и прочая, Воеводы Великии Перми, блюстителя Государства Эпикурского и Сербского». В ней он сообщает: «Ведомо творим всем… яко Иоан Синенский и честный дворянин и сенаторский сын изящнеишаго Московского царства с мучителства турецкаго с Константина поля возвратився». И рассказывает историю своего турецкого пленения. В 1645 г., когда он был «в земли угровлахийстей… для ради всемирных дел потреб… нападоша на ны турцы супостата… от их же рук в плен взяты быхом и в Констянтинополь провожденны… отведени быхом к главнейшему мучителские державы правителю великому везирю Селих-Паше… но обаче с оного лавиринта усердно днем и нощию исхода пути искахом».

Многочисленные попытки бежать ни к чему нс привели, более того, навели на князя Шуйского новые беды: «Бежахом трикраты далече и крыхомся в сокровенных местех трикраты ж и пойманы бехом и горчайшим мучением предани быхом. Бывшим же сим мучением многажды благородный муж Иван Синенский приведен бысть к закону турецкому и обрезание прияти понужден от мучительских вражиих рук на подобие леторасли». Однако Бог не покинул князя Шуйского в бедах: «Милость Господня возсия на ны… и четвертым бежанием свободу улучихом». Далее начинается вторая половина первой части грамоты, в которой сербские и эпикурские знатные люди обращаются одновременно как к князю Шуйскому, так и ко всем прочим лицам. Первого они умоляют остаться с ними ещё ненадолго: «Умедли же с нами купно благородный Иван Синенский яже вынуверен в сем заключимым путном шествии бысть а хоть пожив же с нами немалое время отиди во своя страны». Других же лиц, всех сродников, друзей, некоторых князей и великих государей и всякого чина людей, они уверяют в высоких достоинствах благородного Иоанна Семенского: «Убо видехом сего убежденнаго Иванна Семенского (всё время варьируется ими. — В. Д .) яко имееть истиннаго православия и добродетели рачение, братолюбие изящнеишия крови и печати благохотия своего похваления».

Что и заверяют ниже своими подписями: «Ему же мы яко верному дружественному и в добродетелех непоколебимому неизменныя ради вечныя любви ити вящщея нашего свидетельства веры и истинной сообещницы быхом. Сию грамоту рукой нашей подписахам и чинною печатью нашей запечатана». Подписям князя Николая, князя Петра Рукинского, князя Фомы и дворянина Воина Перфиановича предшествует подпись самого Московского князя — «Иоанн Шуйский». Датирована эта часть 20 февраля 1648 г.

Вторая часть документа, датированная 21 февраля 1648 г., начинается сразу после рукоприложения: «Мы Гавриил благодатию Божию восточныя веры Архиепископу Патриарха Сербский, Болгарский и Епикурский». В ней Патриарх Гавриил сообщает, что перед его лицом указанные персоны подтвердили свою веру в Московского князя и свои подписи под предыдущим документом, и подтверждает их свидетельства и подписи. Таково в общих чертах содержание текста, хранящегося в РГАДА. Однако сюжет о пребывании в турецком и татарском плену и чудесном освобождении из рук неверных при помощи сербов разрабатывался самозванцем во многих документах. К ним относится, во-первых, акт, находящийся в архиве Шлезвига, который содержит свидетельские показания о бегстве князя Шуйского из Турции и обстоятельствах его жизни там. Во-вторых, послание Сербского собора от 1 февраля 1648 г., в котором самозванцу уделена значительная часть текста. Это Ватикан, архив Sacra Congregazione de Propaganda Fide , том 178. И не дошедшее до нас, но пересказанное в других документах некое свидетельство об освобождении из Константинополя с помощью одного друга, которое предъявлялось в начале 1650-х гг. в Швеции. При сопоставлении этих текстов обращает на себя внимание одна особенность. Акиндинов, сохраняя общую канву событий, каждый раз предлагает разные версии их развития, варьируя не только отдельные детали, но имена и круг лиц, в этих событиях участвовавших.

Наиболее близок по содержанию к тексту из РГАДА комплекс документов из Шлезвигского архива. Он включает в себя семь грамот. Первая грамота вводная. Со второй по шестую — показание спутников князя Шуйского, датированное 10 и 24 февраля 1648 г., о его жизни в плену и побеге. Седьмая грамота, написанная 24 февраля 1648 г. от имени Патриарха Сербского, Болгарского, Эпикурского Паисия, подтверждает предыдущие шесть. В грамоте из РГАДА речь шла о 28 февраля 1648 г., то есть даты не сходятся. Точнее, сходятся, но с разными именами. Тексты из архива Шлезвига и РГАДА представляют полный и краткий вариант одного сюжета, включающего в себя следующие эпизоды: пленение татарами и турками, страдания в плену, неоднократные попытки освободиться и последний удачный побег, приведший странника в Сербию. В общем виде содержание шлезвигских грамот со второй по шестую включено в первую часть документа из РГАДА.