Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

З. В. Кананчев: Мне бы хотелось знать, вы проводили параллель между началом исследований в Костромской области и проблемой празднования 4 ноября? Установление празднования победы в борьбе против польских интервентов и попытка найти останки Ивана Сусанина связаны между собой?

А. Е. Петров: Исследования начались раньше, чём в активное общественное обсуждение вылился проект с 4 ноября. Но, конечно, надо вспомнить весь тот контекст 2004–2005 гг., когда готовился целый ряд эпохальных юбилеев и активно дискутировался вопрос о целом списке памятных дат военной славы. О том, какие туда события включать, нужно ли включать Куликовскую битву, под какой датой праздновать Бородинское сражение и Куликовскую битву, чтобы военно-патриотические клубы успели с одного поля на другое перебраться на электричках или на автобусах. Возникла дискуссия вокруг 4 ноября, а, собственно, что это за дата? Здесь находится Владислав Дмитриевич Назаров — автор, на мой взгляд, совершенно точного диагноза и фактически медицинского заключения по поводу этой даты, 4 ноября. И вес эти события как-то были спрессованы в 2003–2005 гг. В 2004 г. апрельский Госсовет в Костроме был посвящён вопросам культурного наследия, и, соответственно, там тема нового национального праздника отчасти уже поднималась, поэтому после проведения этого Госсовета работа над сусанинским проектом продолжалась уже в режиме особой важности, в связи с тем, что рождался эпохальный праздник, прямо связанный с Костромской землей. Мы понимаем, что Москву, конечно, освободили 4 ноября, судя по новым праздникам, но уж выход-то из Смуты ясно, что связан с династией Романовых. А как династия Романовых пришла? Конечно, только благодаря Ивану Сусанину. Поэтому в Костроме (в администрации) на этот вопрос был дан ясный административный ответ, я не хочу говорить обо всех.

О. Ю. Бессмертнная: У меня два вопроса: один серьёзный, один шутливый. Какой из них какой, вы разберитесь сами. Не знаете ли вы, не собирается ли Костромская область после 2020 г. отделяться от России или, наоборот, переносить туда столицу? И второй вопрос: могли ли наши костромские коллеги отказаться осваивать бюджеты, которые были им предложены?

А. Е. Петров: Я не нашел шутливого вопроса. Тут, по-моему, всё достаточно серьёзно. Мне кажется, что важным моментом является то, что у нас в стране существует сейчас 80, ну или 79 разных историй, и я ещё не разобрался толком, что стоит за поправками в закон «Об общем образовании», когда вроде бы немного поужали региональную компоненту. Наверное, надо ещё думать, к чему это приведёт. Но по крайней мере для меня стало очевидно следующее: за средства федерального бюджета все школы и программы должны преподавать одинаковую по всей стране историю, давать одинаковые по всей стране знания. Конечно, в рамках определённой вариативности, закреплённой законом об образовании, но всё же те самые знания, которые дадут возможность выпускникам школ Приморья, Москвы, Бурятии и Казани на равных поступать в одни и те же вузы. Именно они должны контролироваться в будущем. Будь то ЕГЭ, будь то при поступлении в вуз и т. д. Если регион считает необходимым и важным введение каких-то специфических дисциплин, основы какой угодно культуры или, допустим, рсгионоведенис, какие-то вопросы, связанные с основами православия, ислама, если для этого региона нужен дополнительно язык, он это оплачивает из своего бюджета. Я понял эти поправки в закон таким именно образом. Мне кажется, что, если эти поправки заработают в таком виде, то, возможно, нам удастся предотвратить хотя бы ментальный распад России на 80 разных кусочков. Пока мы видим, действительно, 80 разных историй. В Псковской области она одна, в Дагестане их несколько. Муртазали может подтвердить. Даже в Татарстане у нас несколько разных историй. Наверное, в итоге получится даже больше, чем 80 версий одной и той же истории. И это очень плохой симптом. Потому что, если мы рассчитываем на то, что у нас страна единая (пусть и федеративная), мы должны говорить о том, что у нас единая история. По крайней мере единый подход к ней.

Что касается вопроса о том, могли ли они отказаться от денег. Я не думаю, что могли. Надо знать, что такое нажим местной администрации в наших регионах. Это мы себе в Москве позволяем собирать такого рода круглые столы, а там человек останется совсем без работы, без средств к существованию и вынужден будет деклассироваться, перейти на работу квалифицированным дворником с высшим образованием. А зачем ему это нужно? Конечно, я думаю, что не могли. Поэтому я не нашёл шутливого вопроса, Ольга Юрьевна.

С. О. Шмидт: Я сейчас прочёл в материалах и обратил внимание на дату грамоты потомкам Сусанина: ведь это уже был год возвращения Филарета. По существу, это первая формула православия, самодержавия, народности. Народности до того не хватало. У митрополита Макария в XVI в. обходились самодержавием и православием. А тут появилась народность, и дальше это всячески продолжалось.

Что касается костромичей, то я готов, если сил хватит, добавить костромичам действительно великого предка, который изображён на памятнике России и написать для них биографию «костромитина» Алексея Адашева.

A. Е. Петров: Да, костромичи об этом просто подзабыли, иначе он бы уже занял достойное место в продукции местного ликёро-водочного комбината. Потому что и «Снегурочка», и «Иван Сусанин», и «Берендеевка» — это у них наименования ликёро-водочных продуктов, но так, в сущности, везде, во всех наших регионах.

B. Д. Назаров: Я разделяю основные посылы докладчика и хочу остановиться на двух тезисах. Тезис первый. Грамота 1619 г., несомненно, несёт в себе следы фальсификации или мифологии. С 1613 г. прошло шесть лет. Начиная с лета 1613 г. Марфа хотя и не руководила правительством (это было ей нс нужно), но практически назначала правящий кружок, состоявший тогда из её близких родственников со стороны Морозовых-Салтыковых. Поэтому если в 1613 г. под Костромой действительно случилось нечто такое, что заслуживало признания по фактологическим основаниям, то это признание произошло бы гораздо раньше.

Сама ситуация марта-апреля 1619 г. никак не могла свидетельствовать о правдоподобности имеющейся мифологии. Никаких поляков, конечно, в Костромском крае не было. Ближайшие поляки, если говорить об официальных военных отрядах, находились примерно за 1500 километров. Что действительно могло быть — некие отряды, которые пытались пробиться на соединение с Заруцким, который олицетворял тогда антиправительственный лагерь. К тому же об избрании Михаила царём могло стать известно никак не раньше конца февраля — начала марта, пока эта новость дошла бы до тех сил, которые не обладали официальными каналами распространения информации. Ну, какой казачий отряд эту информацию получал прямиком из Земского собора Москвы! Это абсурд.