Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

На наш взгляд, для оценки Ледового Побоища, прежде всего, следует найти ему место в военно-политической ситуации момента и рассматривать его не в качестве отдельного события, а как заключительный аккорд русско-ливонского противостояния 1240–1242 годов.

К моменту возвращения Александра Ярославича в Новгород ливонская экспансия на восток достигла своего максимального развития. На протяжении последующих 300 лет противостояния немцам не удалось даже приблизиться к подобному успеху.

На протяжении года — с апреля 1241 и по апрель 1242 года, — Александр сумел восстановить границы Новгородской земли 1239 года, добиться разрыва псковско-ливонского союза, восстановить контроль над наиболее важными стратегическими пунктами на русско-ливонской границе и в конечном итоге разгромить войска Феллина и Дерпта — двух из трёх основных владетелей Северной Ливонии.

Малочисленность войск ливонцев в сравнении с русскими, постоянно подчеркиваемая ЛРХ, сама по себе уже являлась результатом деятельности Александра в начальный период кампании. К моменту Ледового Побоища немцы потеряли гарнизоны Копорья, Пскова и Изборска, лишились водских и псковских союзников.

Значимость победы у Вороньего Камня для исхода войны достаточно высока — во всяком случае, сообщения о продолжении военных действий после 5 апреля отсутствуют, что свидетельствует о сворачивании Орденом и Дерптом военных действий на востоке. Целью военных действий 1241–1242 годов не являлось окончательное вытеснение немецких владетелей из Прибалтики, поскольку гибель крестоносных государств вызвала бы противостояние со всей латино-католической Европой, и без того обеспокоенной угрозой, шедшей с Востока, что для пограничных русских земель означало опасность общеевропейского крестового похода, подобного тем, которым на протяжении первой половины XIII века регулярно подвергалась Пруссия.

Мир, заключенный на почетных для обеих сторон условиях («по старине»), предусматривавших помимо прочего возвращение псковских пленных и тела «ярославлевой княгини» (ранее 1243 года) [158] См. выше: Н1Л. Берлинский список. СПб., 2010. С. 305. , отнюдь не свидетельствовал о невозможности для русских продолжать военные действия в Прибалтике. Он являлся желанным моментом для обеих сторон, обусловленным завершением европейского похода Батыя и возвращением основного татаро-монгольского войска к границам Руси. Ни русские, ни немцы не были заинтересованы во вмешательстве хана в войну [159] Ни в коей мере не желая активизировать дискуссию по поводу сообщения Новгородской 4-й летописи о поездке старшего Ярославича к «Батыю царю» накануне его возвращения в Новгород (Н4Л. С. 228), все же подчеркнем, что годичная экспедиция значительного воинского контингента Залесской Руси на Северо-Запад едва ли могла бы состояться без гарантии нейтралитета со стороны монголо-татар и напомним, что сын Батыя Сартак, не названный в числе участников «Западного похода» чингизидов, мог вести переговоры по этому вопросу. .

Как форма разрешения вооруженного конфликта в периферийном регионе кампания 1241–1242 годов представляет собой образец блестящего владения ситуацией и умелого стратегического планирования, осуществленных переяславским и новгородским князем Александром Ярославичем Невским.

В 1240 году ливонцы предприняли поход против Пскова, в результате чего та часть его политической элиты, которая выступала на стороне новгородского князя Александра Ярославича, оказалась отстраненной от власти. Ранней весной 1242 года Александр вновь подчинил себе город и совместно со своим братом Андреем 5 апреля в ходе так называемого Ледового побоища разгромил ливонское войско на льду Чудского озера. Специфичность восприятия роли князя Александра Невского русским национальным и историческим сознанием, которая, в свою очередь, объясняется своеобразными политическими привязками [161] Isoaho M. The image of Aleksandr Nevskiy in medieval Russia. Warrior and Saint. Leiden, 2006; Шенк Ф.В. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой (1263–2000). М., 2007; Данилевский И.Н. Александр Невский: парадоксы исторической памяти // «Цепь времен». Проблемы исторического сознания. Ред. Л.П. Репина. М., 2005. С. 119–132; Dahlmann D. Der russische Sieg über die «teutonischen Ritter» auf dem Peipussee 1242 // Schlachtenmythen. Ereignis — Erzählung — Erinnerung. Hrsg. G. Krumeich u. a. Köln, 2003. S. 63–75. , придавала сражению чрезвычайную историческую значимость, которая, впрочем, не соответствует историческому контексту того времени.

При этом свидетельств исторических источников, касающихся этого события, совсем не так уж мало. Источники различного происхождения прекрасно дополняют друг друга [162] Бегунов Ю.К., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. Письменные источники о Ледовом побоище // Ледовое побоище 1242 г. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. Ред. Г.Н. Караев. М.—Л., 1966. С. 173–239. . «Старшая Рифмованная ливонская хроника», образец орденской историографии 1290-х годов, сообщает, что после передачи Северной Эстонии датскому королю (1238), у дерптского (тартуского) епископа Германа начались конфликты с русскими. Те, якобы, выступили против епископа и причинили ему немало огорчений. Епископ обратился к рыцарям Ливонского ордена с просьбой о помощи, и магистр пошел ему навстречу. Равным образом помощь ему оказали hurtiges man — вооруженные отряды вассалов из датских владений в Северной Эстонии. То, что произошло потом, хронист описывает так: это войско захватило Изборск, после чего все русские, которые защищали крепость, были перебиты. Вскоре, однако, из Пскова подошли русские отряды, которые под Изборском сошлись в бою с орденом, вассалами датского короля и войском епископа Германа, но были разбиты. Русские бежали вплоть до реки Великой, после чего началась осада Пскова, во время которой, по сообщению все того же хрониста, «множество рыцарей и кнехтов полностью заслужили свое право на лены» ( manich ritter und knecht / wol ir lêhenrecht vordienten ). Город капитулировал, поскольку после проигранной битвы был крайне ослаблен, и его князь «Герпольт» ( Gêrpolt ) по доброй воле передал крепость и большое количество земли рыцарям ордена для того, чтобы в дальнейшем о них заботился магистр. После этого войско ордена покинуло Псков, где для охраны земли были оставлены два брата-рыцаря с небольшим отрядом немцев. Когда новгородский князь Александр Ярославич получил о том известие, он прибыл в Псков во главе своего войска и выгнал оттуда обоих братьев-рыцарей, которые исполняли там обязанности фогтов. «Если бы Псков тогда был сохранен, то сейчас бы это шло на пользу христианству до самого конца света. Неудача, если кто-то завоевал хорошую землю и плохо в ней утвердился: пусть он сетует, если понесет урон ( wêre Plezcowe dâ behût / daz wêre nû dem cristentûme gût / biz an der werlde ende. / ez ist ein missewende. / der gûte lant betwungen hât / und der nicht wol besetzet hât: der claget wen er den schaden hât )», — резюмировал хронист. Новгородский князь вернулся назад, но потом к Пскову с большим войском подошел «суздальский князь» Александр, который потом двинулся дальше в Ливонию. Дерптский епископ, узнав о том, стал готовиться к наступлению, однако даже объединенное войско ордена и епископа дерптского оказалось крайне невелико и по причине численного преобладания русских потерпело поражение — двадцать рыцарей ордена погибло и шестеро попали в плен. Вслед за этим Александр вернулся в свои владения. Завершив описание сражения, хронист прибавил, что после этого магистр Герман Балк ( Balke ) на протяжении пяти с половиной лет вел долгие войны как с русскими, так и с «язычниками», после чего умер [163] LRC. V. 2065–2298. . Взятие Изборска в 1240 году и пребывание в Пскове двух рыцарей ордена с небольшим сопровождением упомянуты также в ливонской орденской хронике Германа фон Вартберга (XIV век) [164] Hermanni Wartberge Chronicon Livoniae // SRP. Bd. 2. S. 29. .